Макарка

- Да иди. Какого ты черта, сердито закричал Яшка и, развернувшись, звонко шлепнул по уху. - Иди лучше, гад ползучий, а то еще!

Схватился Макарка за ухо, но все так же оборачивался к Мешкову и кричал. Около дома освежился, перестал кричать, но в груди все также каленым железом жгла обида.

- Ладно, Мешков, за шиворот. А почему с Андрюшкой так? Ведь товарищи были.

II

В большом классе фабзавуча собрание. Вливаются партиями черномазые ребята, красноголовые комсомолки, рассыпаются кружками по партам и неугомонный шумящий гул стоит в классе. В углу организовалась фракция фабзайцев. В середине пронырливый Васька что-то кричит, машет руками и то и дело одобряюще хлопает Воронова по плечу.

- Ты, Макарка, не робей! Не выдадим. Верно ведь, огольцы? Голосуй против бюро, и крышка.

- Факт, не выдадим.

- Отстоим.

За горло возьмем, - одобрительно поддакивают ребята и плотней обступали робевшего Макарку.

Васька предложил выбрать своего председателя, чтоб на голосах обмануть и высказываться против, чтоб не очень давал, и рассыпались по всем классам агитировать.

С боем провели Митьку в председатели. Вышел под торжествующие хлопки своих избирателей и деловито объявил порядок. Андрей четко, заставляя запоминать каждое слово, начал читать анкету о приеме. Воронов сидел в кругу фабзайчат. Разглядывал виновато из-под нахлобученной кепки председателя и думал: «Дадут работы, - как Андрей буду. Тогда Мешков не назовет хулиганом. Из-за него и в комсомол вступил. Встретил после того вечера и давай нотацию читать: «Вон про Андрюшку не скажут, что лодырь, и ты бы парень деловой в комсомоле был, а сейчас грош тебе цена».

Ну и забрало Макарку. Ночью просыпался. Больно обидно, что Мешков за человека не считает. Сидел сейчас, а в душе кошки скребут.

- А вдруг и в ячейку не примут? Морщился Макарка, вздыхал. А сбоку Васька нетерпеливо вертится, подмигивает весело:

Ты, Воронов, не робей. Мы тебя живо.

Андрей опустил анкету. Ячейка зашевелилась. Сотня глаз любопытно зашарила по рядам.

- Где он?

- Даешь на середину.

- Пускай встанет.

Макарка краснел, растеряно жался, стараясь спрятаться от назойливых взглядов. Чей-то знакомый голос погасил все крики. Взглянул Макарка в ту сторону, вздрогнул: Лизка встала.

«Ну, пропал».