Фирма гарантирует

– Зачем вам лишние хлопоты с новой моделью, если она не соответствует ГОСТу? Вы же лоб расшибете раньше, чем докажете, что без этой модели ваша фабрика не обойдется, – вопрошали руководители проектных отделов институтов.

– ГОСТы устарели, – возражали Володин и Софронюк, – надо устанавливать новые, отвечающие требованиям современной моды. Иначе мы безнадежно отстанем. Вот на вас же, извините, европейская обувь, сделанная на французской колодке. Так почему вы отказываете в праве другим носить модную обувь, причем не импортную, а сделанную на наших фабриках?

Со скрипом, но дело двигалось. В одном случае менялись ГОСТы, в другом – на компромисс шли модельеры «Флоаре». Но как бы трудно ни внедрялись в производство новинки, в Бендерах не опускали рук, продолжали поиск, ежегодно пересматривали ассортимент, стремились выработать свой, флоаровский модельный почерк. Если сравнить современные кроссовки, выпускаемые иностранными фирмами, с аналогичными формами, сделанными в Бендерах, то легко увидеть конкурентоспособность молдавской обуви. Она надежна, устойчива, а иногда и элегантнее аналогичных зарубежных образцов. Это не субъективное мнение заинтересованных лиц, а признание самых разных людей и специалистов. Кроме того, обувь «Флоаре» дешевле в полтора раза. А это тоже не последний аргумент в ее пользу.

Софронюк вертел в руках детские вельветы. Эта модель еще не имела названия, только свой внутризаводской номер. Выпуск ее планировалось начать в будущем году. Когда модель утверждали на худсовете, представитель министерства не смог сдержать удивления: «Вы же намучаетесь с этими крохотулями. С ними возни не меньше, чем со взрослыми парами, а цена мизерная!» «Пусть так, – ответил ему тогда Софронюк, – но зато ребятишки нам спасибо скажут». С детской легкой обувью вообще проблема. Прав представитель министерства – делать ее даже хлопотнее, чем взрослую, а стоимость детской пары ниже вдвое, а то и втрое. Так что с финансовой стороны предприятиям невыгодно ее выпускать: план-то у них идет от розничной цены на продукцию. А если с жизненных, человеческих позиций взглянуть на дело, почему модная удобная обувь должна быть привилегией одних только взрослых?

Прежде чем уйти из экспериментального, Софронюк, перекрывая голосом стрекотанье швейных машин, прокричал в ухо мастеру, чтобы на него записали три детские пары и принесли их ему в кабинет, он возьмет их в Москву и там покажет.

Если разобраться, с прибылями у «Флоаре» дело обстоит неплохо, фирме жаловаться на бедность не приходится. Каждый год, подводя баланс, бендерские обувщики записывают на свой счет больше миллиона рублей сверхплановой прибыли. Высокая на фабрике и рентабельность производства. Всего за полтора года работы «Флоаре» полностью окупила затраты на строительство производственных корпусов и приобретение импортного оборудования. Высокие доходы предприятия – результат освоения новых моделей, постоянного обновления ассортимента. Ежегодно оно составляет 60 процентов от общего количества выпускаемых пар. Ведь за каждую пару, которая сходит с конвейера с индексом «Н» (что значит новая), фабрика получает от государства немалую надбавку. Вот и выходит, что выпускать современную, модную обувь выгоднее, чем сидеть на производстве старых, пусть даже технологически обкатанных моделей. Выгодно всем: государству – ведь модная, добротно сделанная обувь мгновенно реализуется, принося определенную прибыль фирме, на чей счет поступает надбавка за индекс «Н», и самое главное, это хорошо для покупателей, чьи вкусы становятся с каждым годом все взыскательнее.

Кстати, о взыскательности. Обувщикам с каждым годом становится все сложнее удовлетворить потребности так называемого массового покупателя. Безвозвратно минули времена, когда нарасхват брали абы какую обувь, руководствуясь принципами – была бы надежна и недорога. Нынче одной надежности мало, покупателям подавай обувь элегантную, модную, легкую. Обувь, не отвечающая этим требованиям, продается с трудом. Иначе чем объяснить, что ежегодно на складах залеживается так называемая неходовая обувь на десятки миллионов рублей. Софронюк по-человечески разделял недоумение людей, которые, приходя на выставки, где демонстрировалась обувь, видели на стендах одно, а в магазинах другое. В самом деле, почти любая пара обуви на выставке привлекает отличной отделкой, добротностью, изысканностью. На прилавке обнаружить таковую удается далеко не всегда. На справедливый вопрос посетителей выставок: «Почему так?» – представители обувных фирм, как правило, отвечали, что экспонируются опытные образцы, которые исполняются с особой тщательностью.

Софронюк считал, что пускать пыль в глаза опытными образцами неэтично. Поэтому флоаровцы выставляли только те модели, выпуск которых был близкой реальностью.

...В принципе для эксперимента, который задумал Софронюк, подошла бы любая машина. Но директор, выяснив, что Яков Беккер работает на 4-м этаже, не поленился подняться и разыскать автомат, который обслуживало именно его звено. Какое-то время директор молча наблюдал за работой Якова и его напарника Владимира Будигая. Вдвоем они, правда, не без напряжения, управлялись с работой трех человек. На автомате наваривались подошвы к «Виктору» – одной из последних, запущенных в производство моделей.

Казалось бы, работа литейщиков не так уж и сложна – надел на металлическую колодку заготовку – верх полупары, вложил в пресс-форму каблук, жесткую прокладку, усилием рычага соединил колодку с пресс-формой. Все. Остальное сделает машина. Она под давлением вспрыснет расплавленный ПХВ в пресс-форму, образуя подошву, а потом сама же охладит полупару и подаст литейщику. Его дело теперь – снять готовую, еще горячую обувь и поставить в один из отсеков контейнера. Да, внешне все несложно. Но литьевые автоматы непрерывно находятся в движении. Время на одевание заготовок и заполнение пресс-форм строго регламентировано: не уложился в него – автомат выдаст порцию расплавленного ПХВ в пустоту, а это брак. Кроме того, достаточно сдвинуть заготовку или каблук на миллиметр от технологической позиции – опять брак, подошва сплавится с верхом полупары со смещением. В общем, хитростей в работе литейщика немало. И постигнуть это ремесло с наскоку никому еще не удавалось. Тем больше дорожили на фабрике такими мастерами, как Яков Беккер.

Он пришел на «Флоаре» сразу после армии, поработал сначала грузчиком, в литейном тогда вакансии не было. Да и сейчас попасть к автоматам непросто: престиж профессии литейщика очень высок, и берут на эту работу не каждого. Поначалу походит парень в подсобниках, покажет, на что способен, а уж тогда решают, доверить ему автомат или нет. Так вот, Яков дождался, когда вступят в строй новые машины, и перешел в литейщики. Работа его с самого начала отличалась безукоризненным качеством, особой тщательностью. Он умел так отрегулировать свой автомат, что тот действовал как часы, даже отходов ПХВ у его машины практически не было. Первый из комсомольцев фабрики Яков перешагнул рубеж 85 процентов. То есть из каждых ста пар, сработанных звеном Беккера, почти 90 удостаивались Знака качества. Он. же рассчитал и научно обосновал схему движения литейщика возле автомата так, чтобы впустую не расходовалась ни одна секунда времени. За рабочий вклад в производство, за свой талант молодой литейщик был удостоен высокого звания.«мастер качества», которое носили, кроме Якова, на «Флоаре» еще всего пятеро. Словом, в профессиональном плане Софронюк доверял Беккеру полностью, и мнение молодого рабочего было для него очень важно.

– Выключи машину, – показал жестом Софронюк и, когда автомат остановился, поздоровался с Беккером.

Софронюк снял с колодки еще горячую пару, подержал ее на ладони. Модель «Виктор», которую называли «молдавским адидасйм», была, пожалуй, одной из самых удачных. Рифленая подошва, джинсовый верх, высокая мягкая пятка, поперечные планки. Обувь была действительно хороша, ее буквально вымаливали у фабрики все торговые фирмы. Отдел сбыта не успевал отвечать на телеграммы торговых организаций, в которых требовали, просили дать подобной обуви побольше Курску, Тбилиси, Москве, Риге. Но ничего сверх лимита дать «Флоаре» не могла. Пока не могла.

– Какой режим у «Виктора»? – спросил Софронюк у Якова.

– Сейчас пятнадцать секунд.

– Если попробовать тринадцать? Беккер нахмурился.

– Зачем?

– Нам хотят увеличить план, торговля требует. Пять миллионов, которые мы делаем, не удовлетворяют спрос. Да и вам выгоднее, литейщикам, больше сделаете за смену – больше получите.

– Но мы потеряем качество. Да и машины рассчитаны на определенный режим.

– Давай все-таки попробуем. Ведь тогда только на одном автомате мы выиграем лишних сто – сто пятьдесят пар за смену. По цеху – это дополнительные десятки тысяч пар в месяц.