26-е. Утро. Плотный ветер треплет бока «памирки». В 10.30 мы еще в мешках. Приятно сознавать, что выше тебя только небо, что дальше идти некуда, что ты – человек, победитель стихии, а не просто вьючное животное и что в конце концов ты завоевал право поваляться лишний час в теплом пуховом мешке.

Но что это гудит! Разожженный в соседней палатке «шмель»!.. Вибрирующий металлический гул нарастает. Выдергиваем антенну радиопередатчика. «Первый! Первый! Я семьсот третий. Следить за пристрелочными парашютами...»

Началось! Один за другим выскакиваем из палатки. Мы на небольшом скальном острове за вершиной. Почти на километр в длину и полкилометра в ширину под нами простирается площадка выброса. На севере она обрывается карнизом, под которым почти четырьмя километрами ниже лежит наш базовый лагерь. Самолет заходит вдоль хребта с запада. В темно-синем небе мы видим, как от него отделяется предмет, летит, неуклюже кувыркаясь, и вдруг над ним, словно оранжевое пламя, вспыхивает парашют площадью в сто с лишним квадратных метров. Ветер подхватывает его и мчит к краю плато. «Перелет! Бросайте метров на триста раньше!» – кричим в хвост уходящему самолету. «На плато попал! – переспрашивает голос штурмана. – Ну и добро. Не на соревнованиях по точности приземления...»

Ничего себе – добро. А каково нам собирать и перетаскивать эти ящики по пояс в снегу, когда каждый шаг отдается в голове пушечным выстрелом, а после неосторожного, резкого движения несколько минут ловишь открытым ртом воздух. Да и разве это воздух! Кислорода в нем в три раза меньше, чем на земле.

Зато космическое излучение здесь неизмеримо сильнее. Это и понятно: космос – вот он, рукой подать! Во-лодичев утверждает, что для того, чтобы на земле придать элементарным частицам такую скорость и энергию, какую они имеют здесь, надо построить синхрофазотрон небывалой мощности. Коле можно верить, в этом деле он специалист. В институте ядерной физики его коллеги считают наш эксперимент уникальным: альпинисты помогут государству сэкономить большие средства, а науке – продвинуться на несколько лет вперед.

Добровольский сидит на скале, размышляет об этом и с нетерпением ждет второго захода. И тут его взгляд останавливается на предметах, которые заслонили собой все: и прилетающий самолет и прогресс науки... В ложбинке меж камней – заржавевшие ледоруб и кошки. Те самые ледоруб и кошки, которые потерял он несколько лет назад. Вот так же сидел он на этих камнях (кажется, только снегу было много больше) и ожидал самолета. И точно так же по плато гулял порывами ветер. Он хватал снежные сугробы, закручивал их в вихри, подбрасывал и гнал к обрыву. И так же отрывались от брюха самолета черные точки с расцвеченными куполами над ними и внезапно усилившийся ветер нес их неотвратимо к обрыву, на скалы.

Он бежал тогда, не глядя под ноги, падая на камнях, проваливаясь и задыхаясь.

Это было несколько лет назад. Тогда он потерял свое снаряжение. А вот сейчас опять ждет выброски десанта, и рядом лежат его ледоруб и кошки, будто ничто не изменилось за эти годы.

Два дня продолжалась выброска на вершину семитысячника. Работали все, кто мог. Высота не различает спортивных рангов: порой не выдерживали и уходили вниз мастера спорта. А вот художник Коля Соловьев, впервые поднявшийся на такую высоту в целях в основном творческих, оказался безотказным тружеником.

На плато кипела работа. Люди, как муравьи, ползали от контейнера к контейнеру, окапывали их, вскрывали, волокли по частям к скальной площадке, где шел монтаж. Разброс грузов составил метров 800. Но и этого хватило, чтобы три дня мы только собирали их в кучу. Некоторые ящики, как бомбы, ушли в снег на пять-шесть метров. В одной такой «бомбе» оказались яблоки, дыни, арбузы и... канистры с бензином. От удара канистры взорвались, фрукты разлетелись в стороны, но мы их тщательно собрали и съели. От нас долго потом разило бензином. В другой раз «рвануло» ящик с шоколадом: это было удобно – утром набираешь котелок снега и варишь какао.

Монтаж шел споро. Маликов с ребятами не зря зубрил инструкции. Пластины, рамы, пленки уверенно ложились на свои места, скреплялись шпильками, болтами, гайками. Получался добрый «слоеный пирог» – наш подарочек космосу.

А он все время напоминал о своем соседстве. Ураганным ветром, изматывающим душу холодом, бессонными ночами, слепящим, обжигающим солнцем. Как бесконечно далек отсюда мир людей – с травой и деревьями, мягким солнцем и теплым дождиком. Мир, живущий под прозрачным колпаком атмосферы, словно за бронированным щитом, и не подозревающий об этом.

Семь километров по вертикали: это миг, и это целая вечность. Мы спускались вниз, проходили по всем широтам Земли: от полюса до субтропиков. На леднике Ленина нас встречал весь лагерь. Здесь все победители, даже те, кто не дошел. Потому что там, наверху, осталась частица общего коллективного труде.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.