В ясный полдень, над осенней станицею чутко замерла тишина, и временами казалось, будто оттого и срываются, оттого и падают листья, что поодаль коротко и чисто бьет по наковальне негромкий молот: «Д-динь!.. Дли-н-нь!» Голосистый звон упруго отскакивал от пригретой неслышным солнцем земли, легко взлетал над садами, стремительно уносился выше обступивших неширокую долину крутых гор и там истончался и пропадал совсем где-то в сверкающем тихой голубизной высоком небе...

А желтые да багряные листья, постукивая краями по пустеющим веткам, косо скользили вниз – одни помедленней, другие быстрей. «Д-динь!.. – снова с отскоком бил молот. – Дли-н-нь!»

И опять подрагивали те, что угадали свой срок, и обламывались под ними ставшие хрупкими черешки... «Д-динь!.. Дли-н-нь!» Стащив кепку, я стоял у крыльца конторы, то поглядывал на белую кромку

снежников, которые четко вставали далеко за станицей, то на просторный дом в глубине сада – это из-за него доносился звон.

Странная судьба была у этого дома!

Не знаю, почему он остался без хозяина и запустовал, но теперь в нем жили то какие-нибудь шедшие к перевалу «дикари», которых управляющий совхозным отделением Иван Яковлевич уговорил недельку-другую полопатить на совхозном току зерно, то излишне бойкие девчата, которых он, когда бывал в городе, подбирал где-нибудь на вокзале да привозил сюда поработать на ферме...

И не гостиница и не общежитие – так...

Теперь окна на задней стене дома были наглухо закрыты ставнями, вокруг не виднелось никаких признаков жизни.

– Кто там у тебя сейчас? – спросил я у Ивана Яковлевича, когда он вышел наконец на крыльцо. – Никого?

Он слегка наклонил голову к плечу. – А вон... слышишь? – И значительно приподнял палец. – Коваль!..

– А я гляжу, ставни прикрыты...

– Так это наши женщины проводины опять устроили, – улыбнулся, прикуривая, Иван Яковлевич. – Все до единой шибки перебили, а застеклить не успели – одних гостей проводил, а других тут же встретил. Гляжу, за станицей в балочке шатер ладит... Я туда. Ковать умеешь? А он: не видишь, что цыган? Так тут и поселился.

– А при нем, значит, нет – вставить?

Друг мой досадливо крякнул: хорошо, мол, тебе, вольной пташке, критику наводить, а ты попробовал бы тут повертелся1

– И хороший кузнец?

А Иван Яковлевич, как будто что вспомнив, опять уже радостно улыбался:

– О! Как раз ты мне и нужен... Пойдем-ка!

Подтолкнул меня, и оба мы пошли по рыжей траве – Иван Яковлевич по одной стороне узкой тропки, а я – по другой.

– У тебя ж язык без костей должен быть, – посмеиваясь, говорил Иван Яковлевич.

– Ну, спасибо тебе...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.