Место встречи изменить нельзя

– Мне чхать на то, что ты там бормочешь или думаешь. Но мы с Фоксом три дня на одних нарах валялись, и он меня попросил помочь. Вот я и мокну здесь с тобой, дурой...

– Ты не собачься, а дело говори, если звал. Мне тоже нет интереса здесь сыреть с тобой, – сказала она, зябко передернув плечами: от холода она постукивала ногами в резиновых ботинках-полумерках, старые эти ботинки на знаменитой подруге Фокса мне и вовсе не понравились.

– Записку он передал со мной. – Я протянул ей скатанную в толщину спички бумажку и носовой платок Фокса. Она жадно схватила записку и тут же стала разворачивать, а носовой платок механически вернула мне. Она не знала этого яркого шелкового платка с вензельками по углам.

Про себя я тихонечко засмеялся, хотя и сам не знал, радоваться или огорчаться своей первой удаче. Я их расколол. Я не случайно не признал в этой красульке ни одной из этих Ань, которых я запоминал по фотографиям. Со мной рядом сидела на мокрой бульварной скамейке не Аня. То есть, может, и Аня, да не та. Конечно, «подсадная». Это какая-то воровская подружка, которая про них толком знать ничего не знает и которую запустили ко мне для проверки. И сейчас мне в спину наверняка смотрит не одна пара глаз, ждут с нетерпением, не буду ли я хватать и волочь в острог эту козу, уверенный, что мне удалось зацепить настоящую Аню.

Ну, что же, это уже хорошо.

– Тут написано, что шлет он живой привет – на словах, значит, скажешь? – спросила недоверчиво «Аня».

– Скажу, – кивнул я.

– Так говори, не телись...

– Ты, никак, грамотная? Ты там все прочитала?

– Все!

– Не видать, чтобы ты все прочитала. Там написано: обуй, одень, накорми и будь с ним ласкова! Понимаешь, ласкова?

– Не время сейчас тут ласкаться. Потом, вечерком, я тебя приласкаю...

Я посмотрел на нее с усмешкой, цыкнул слюной метра на два сквозь зубы, засмеялся:

– Видел я твои ласки в гробу. Мне Фокс сказал, что, коли доставлю тебе записку, а главное, объясню на словах, что и как у него с мусорами на киче происходит, то получу за это пять тысяч. Вот мне какая ласка нужна! С пятью кусками меня и так кто хошь приласкает...

Глазки у нее от этого стали еще хитрее:

– Пожалуйста, получишь ты свои пять кусков. Рассказывай, что там и как, а вечером получишь...

– Ишь, какая ты ушлая! Может, ты мне их через бабкин телефон переведешь? Паскудный вы народ, бабы! Там твой мужик парится, а ты несчастные пять кусков жмешь, жизнь его под корень сводишь...

– Да иди ты!.. Тоже мне поп нашелся стыдить меня! Нет у меня с собой денег! Домой съезжу и привезу тебе, ужрись!..

– Во-во! Поезжай домой, возьми деньги и приезжай снова. И запомни: Фокс мне сказал, что шансов у него дня на два – на три осталось, потом переведут его в Матросскую Тишину, и тогда хана! А сейчас еще остается шанец выскочить. На тебе его платок, он мне зачем-то велел отдать обязательно! И вали за деньгами, я сюда через два часа снова подгребу!..

На ее маленьком лобике четко обозначилась сиротливая морщинка – она думала, ей надо было принять решение, или, может быть, вспомнила она запасной вариант, которым бандиты должны были обязательно ее снабдить.