Они начинаются с утра. Раздельный старт. Первый отрезок — «дороги». Действительно, обычные дороги — более 7 000 метров, по которым ведут коня шагом, галопом и рысью. И пусть не удивит вас на дорогах такая картина — всадник вовсе не всадник, а заправский стайер. Он бежит, и лошадь рысит за ним в поводу. Так ей легче. Так спортсмены, жертвуя своими силами, сберегают лошадь для стипль-чеза и кросса.

Второй отрезок — стипль-чез. Скачка с препятствиями на скорость. И дальше снова дороги — теперь почти 13 000 метров. Затем короткий отдых и кросс — вершина троеборья.

...Я иду по дистанции. Милый пейзаж. Зеленеет опушка Голосеевского леса. Вверху голубой шатер небес. Мирно дрейфуют облака. Пахнет полынью. Ошалелые кузнечики выпрыгивают из-под ног. Я иду по дистанции кросса, и в ушах у меня звенит: завтра, завтра, завтра... И тревога заползает в душу. 7 200 метров, 29 препятствий. Вся хитрость и фантазия строителей сосредоточены здесь...

Вот то самое грозное — второе. Чуть дальше — настоящий овечий загон с кормушкой и корытцем для воды. Плетеный забор. Полевой лагерь — грубо сколоченный массивный стол, высокий и широкий, перед которым врыты скамьи. Поверженный наземь столетний дуб. Поленница. Телега, груженная мешками. Долго стою перед двенадцатым препятствием — бревном на краю обрыва. Прыжок вниз. Но сложность в том, что склон открывается всаднику лишь в полете, — ты прыгаешь в никуда.

Где-то на пятом километре целый каскад преград. Словно неприступная линия обороны времен позиционной войны. За глубокой и широкой канавой прочно вбит в землю бревенчатый забор. Сразу же за ним — «банкет» — прыжок вверх, три темпа и снова бревенчатый забор — чуть попроще. Потом шлагбаум. Несколько метров вперед — тройник. Еще несколько — параллельные брусья на склоне.

Затем передышка. Обманчивая пауза, вроде затишья перед боем. И новая серия. Очень трудные параллельные брусья в канаве. Крольчатник. Засека. Прыжок через параллельные брусья на спуске. Так называемый угол. Наконец, «на сладкое» — канава с водой и штабель металлических бочек.

Но довольно... В конце концов перед нами не сценарий фильма ужасов, а лишь дистанция кросса, где изощренная фантазия строителей все же втиснута в строгие рамки правил и ограничений: высота препятствий не более 1 метра 20 сантиметров, ширина у основания — 3 метра, у вершины — 1 метр 90 сантиметров.

Евдокимову и Миду я задал вопрос:

— Какое из упражнений троеборья вам более всего по душе!

Не задумываясь оба ответили: — Кросс...

Иначе ответить они не могли. Кросс — суть троеборья. Настоящая жизнь. Минуты холодного расчета, трезвого риска, отчаянного безрассудства. Минуты самоутверждения. Мгновения счастья и неудач.

...Они приходят со вторых дорог и спешиваются. Начинаются томительные минуты ожидания старта. И каждый в эти минуты остается наедине с собой. Тяжело достигают сознания объявления диктора: «Всадник номер... упал на пятом препятствии...», «Всадник номер... семнадцатое препятствие преодолел чисто...».

А лошади тем временем на попечении заботливых грумов. Этим незаметным участникам всех состязаний, безымянным» героям троеборья следует воздать должное... К сожалению, профессия конюха для многих звучит по крайней мере приниженно. Грум — звучит гордо, хотя в принципе грум — это конюх. Грум — человек, который любит животных. Во многих странах, чтобы стать грумом, нужно закончить специальные двухгодичные курсы, на которых изучают массу специальных предметов. О профессии грума мечтают. Но знать дело — мало. Нужно иметь еще добрый, мягкий характер. Именно поэтому большинство грумов — девушки.

Вот одна из них. Грум шведской команды Анна-Катарина Тегборн. Закончила университет в Упсале. Преподает английский, немецкий и русский, которым, кстати, владеет свободно. По совместительству работает инструктором в конноспортивной школе. Не правда ли, звучит — грум с высшим образованием!

Итак, мы оставили лошадей на попечение грумов. Лошадям растирают спины и ноги. Укутывают попонами, чтобы сохранить в мышцах тепло. Накладывают на головы мокрые полотенца. И лошади ходят по кругу, понимая, что сегодня день необычный. Они чувствуют приближение кросса, и азарт уже загорается в них.

Невозможно рассказать о кроссе, сохраняя хронологическую последовательность событий. Я стоял на втором препятствии рядом с оператором кинохроники. Сначала он нервничал. Особенно когда упал вместе с Иллером Бенгтсон. Но потом привык, и у него, наверное, получилось немало отличных кадров. И он наверняка снял, как упала здесь вместе с Гудвиллом принцесса Анна.

Она неудачно его вывела — на самый высокий и самый широкий край брусьев. Но Гудвилл все же прыгнул... Он задел за вторую жердь задними ногами и, наверное, мог бы устоять, если бы его поддержали поводом... И тем более он готов был продолжать кросс. Но падение лишало принцессу Анну всех шансов на победу. Чемпионка Европы хотела быть либо первой, либо никакой...

В каждом кроссе бывает своя изюминка. На чемпионате Европы 1967 года в Ирландии такой изюминкой оказался «банкет», где закончили кросс две трети всадников, в Киеве — второе препятствие. Здесь падали лошади, падали всадники...

Но стоп! Читатель вправе спросить: гуманно ли строить препятствие, на котором упали с десяток первоклассных лошадей!.. Передо мной заключение международной ветеринарной комиссии, в котором говорится, что ни одна из лошадей не получила в кроссе серьезных травм. Но дело даже не в этом. Было бы негуманно заставить неподготовленного гимнаста сделать, скажем, «сальто назад, прогнувшись над брусьями». Для мастера спорта это в порядке вещей. Так и здесь. Речь идет о великолепных, специально подготовленных лошадях. И если где-то и что-то сделать они не смогли, то виноваты всадники. Не случайно на финише я видел, как лупил себя хлыстом Владимир Сорока. Его Обзор сделал закидку. Но Сорока лупил себя: «Это я виноват, я!..»

Лошади и всадники... Я спросил члена международного жюри Роткирха. каковы должны быть взаимоотношения между ними. Роткирх задумался и коротко ответил:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.