Когда музыка впервые встретилась с трудом? На этот вопрос, пожалуй, никто не сможет точно ответить. Но, думается: первобытные земледельцы, собирая урожай, наверняка пели. Для чего? Да чтоб труд был легче и радостней. Когда Леонардо да Винчи писал свою «Джоконду», он приглашал музыкантов, которые исполняли его любимые произведения.

Музыка шла рядом с трудом. Но вот наступил XX век, и люди захотели, чтобы музыка «работала на труд». «Производственная музыка» — это новая музыка, это проектирование новых мелодий и ритмов в соответствии с чертежами и инструментами совместно с инженером», — так писал журнал «Искусство коммуны» в 1919 году. Что и говорить, идея смелая, сулящая богатые перспективы! Но не до производственной музыки было молодой Советской республике.

...Пермский телефонный завод. Его руководители с улыбкой вспоминают сейчас, как косо поглядывали на них скептики, когда было решено соединить на научной основе музыку и производство.

Был ли риск? Да. Ведь никто не знал, чем обернется новая идея — победой или поражением. Поэтому от заводского совета эстетики во главе с директором предприятия И. Я. Татаренко требовалось известное мужество, чтобы решиться создать лабораторию функциональной музыки. Многие посмеивались: «Что может сделать музыка?» К счастью, барьер пессимизма был успешно преодолен. На заводе поняли, что надо решать проблему комплексно. Поэтому в лаборатории, которой руководит И. А. Гольдварг, работают и инженер-музыковед, и психофизиологи, и операторы. Все-

го их здесь одиннадцать, специалистов, сделавших функциональную музыку своей профессией.

...У каждого сотрудника лаборатории на рукаве белого халата голубая эмблема: на нотном стане изображен скрипичный ключ и две ноты — «фа» и «ми».

— Что это значит?

— Функциональная музыка.

Этот термин существует, он необходим, чтобы как-то выделить музыку, работающую на производство.

Что же происходит с человеком, когда он работает под музыкальное сопровождение? В самом начале дня его работоспособность несколько понижена. Войти в ритм труда, мобилизовать силы помогают ему две первые музыкальные программы: перед началом работы и в первый ее час. А к концу дня, когда наступает спад работоспособности, музыка должна помочь преодолеть развивающееся утомление, снять нервную напряженность.

Вот это приходится учитывать инженеру-музыковеду Л. С. Белоусовой и старшим звукооператорам Л. К. Клепче и Л. В. Якимушкиной, когда они составляют ежедневные музыкальные программы. У каждой — своя специфика. В начале дня нужны программы с убыстряющимся темпом. Для поддержания установившейся работоспособности подойдет равномерный темп. А на конвейере, где к концу смены повышается усталость, необходимы мелодии с резко контрастным темпом. Для сборочных цехов — одна музыка, для механических — другая. Там, где уровень шума невысок, музыку передают через динамики, там, где шум сильный, через противошумные радионаушники. Время трансляции тоже различно. Психофизиологи провели немало исследований, чтоб установить твердый музыкальный режим, который существует на заводе вот уже три года. Но поиски на этом не закончились. Специалисты продолжают свои исследования, изучая влияние музыки на работоспособность.

Если музыка надоела, она перестает быть функциональной. Поэтому непременное условие — обновление программ. Фонотека, в которой больше 4 тысяч музыкальных произведений, постоянно пополняется.

Какая музыка уместна? Классическая, к сожалению, на производстве неприменима: она не может задать нужного ритма. Следовательно, остается легкий жанр: песни, инструментальные пьесы. Но какие? Можно включить в программу популярные, но пошловатые песни. Кое-кому они нравятся, однако и культивируют эстетическую глухоту. Между тем одна из задач лаборатории — воспитание музыкального вкуса. Удается ли это? Из тех, кто три года работает под музыкальное сопровождение, 52,5 процента посещают концерты и музыкальные спектакли, а кто не слушает музыку на работе, — только 13. Цифры красноречивы.

Ну, хорошо, а есть ли тут экономический эффект? Находятся и такие, кто считает, что затраты на энное количество запущенных в эфир музыкальных записей должно дать энное количество заводской продукции. Этим товарищам можно сказать следующее: исследования показали, что музыка на производстве облегчает труд и повышает его производительность на 1 — 3. а при некоторых операциях — до 5 процентов. Потеря рабочего времени по субъективным причинам сокращается на 4 процента. Брак уменьшается на 6 — 12 процентов. Может, кому-то эти цифры покажутся незначительными. Но даже если бы они были еще меньше, функциональная музыка имела бы право на жизнь.

Как только не называли лабораторию: и «Службой музыки» и «Лабораторией хорошего настроения!» Но дело не в красивых эпитетах: люди, затеявшие новое дело, уверены, что это очень нужно. Функциональная музыка звучит в цехах предприятий Риги, Рыбинска, Львова, Днепропетровска. В Пермь за опытом приезжают гости из разных концов страны, и ежегодно здесь организуются курсы, которые готовят методистов функциональной музыки. Масштаб признания, как видим, велик. Только вот в Перми телефонный завод пока еще остается единственным «музыкальным» предприятием. Почему? Главная причина, думается как, барьер пессимизма. Рабочие «Камнабеля», завода торгового машиностроения тоже хотят слушать музыку на производстве. Но руководители этих предприятий относятся с недоверием к опыту соседей.

И все же функциональная музыка заявляет о себе во всесоюзном масштабе. Ей уже нужен и всесоюзный научно-исследовательский центр. Маленькой лаборатории телефонного завода это, конечно, не под силу.

Важно понять, как музыка во время работы нужна каждому человеку, она помогает создать тот приятный микроклимат, при котором работается хорошо, спокойно, без нервотрепки. Музыку и труд разлучать нельзя. Они старинные друзья.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.