Свои козыри

Причина странной метаморфозы скрывается в совершенно прозаичном понятии «выносливость». Соперник сдавал, не в силах выдержать напряжение высокой темповой борьбы. Говоря языком шахматистов, эндшпиль практически всегда оставался за нашими ледовыми гроссмейстерами, с кем бы они ни играли и как бы ни складывался итог встреч.

Особая скоростная выносливость целого коллектива не раз ставила в тупик тренеров соперников, заставляя их разрабатывать своеобразные стратегические схемы: устоять первый период, во втором попытаться что-то сделать, а в третьем продержаться любой ценой. Такие варианты, естественно, редко приносили успех, хотя бы потому, что сборная СССР получала в первом периоде слишком ощутимый запас прочности, а затем, заставляя соперников двигаться с навязанной скоростью, выматывала их, и третий период соперники проигрывали с треском.

В былые годы тактика нашей сборной была погибче. Она зависела от приблизительной ревности сил соперников. На Московском чемпионате мы увидели команду,' действовавшую более прямолинейно. Но, наверное, в этом не только ее вина — слишком уж явным было наше преимущество, особенно в выносливости. Отсюда во многом и крупные счета и окончательный баланс: за десять игр забито сто шайб, на каждый пропущенный гол сборная Советского Союза отвечала пятью забитыми.

Игра советской сборной на Московском чемпионате напоминала своей мощью движение большой боевой машины. Сильно начиная каждую встречу, она заканчивала ее так же сильно. И это впечатление необузданной мощи оставалось у зрителя до финальной сирены. Любой матч — то ли встреча со шведами, ставшая апофеозом турнира; то ли почти показательный матч второго круга с нашими чехословацкими друзьями, когда на лед наши парни выкатывались уже чемпионами мира, а поединок провели так, будто судьба золота еще не решена; то ли игра с западногерманской сборной, о которой можно сказать, что она велась в одни ворота, — тому непреложное доказательство. Скоростная выносливость команды на протяжении двух недель в играх с самыми разными противниками поразительна. Пожалуй, самое яркое впечатление от игр Московского турнира.

Впрочем, это не только мое мнение. В перерыве между периодами последнего матча я беседовал с президентом Международной лиги хоккея на льду господином Джоном Ахерном, человеком, перед глазами которого прошла вся история мирового любительского хоккея. И он с несвойственной ему горячностью признался:

— Я потрясен. Не тем, что ваши парни выиграли звание чемпионов. К этому хоккейная общественность давно привыкла. Я потрясен, как можно так долго держать высочайший уровень команды, меняя ее состав и совершенно безболезненно сочетая на площадке такого ветерана, как Рагулин, и молодого, как Анисин.

Конечно, признание Ахерна — результат свежайшего впечатления от игры команды. Ибо сам Ахерн прекрасно знает, каких усилий стоит такая капитальность, каких усилий стоит самим игрокам эта поражающая воображение выносливость. Я вспоминаю встречу с Ахерном во время Венского чемпионата мира, когда рано утром в полупустом тренировочном зале, закрытом для широкой публики, он внимательно наблюдал за тренировкой нашей сборной, которую проводил Анатолий Владимирович Тарасов.' Работа шла в полную силу — с бесконечными рывками, ускорениями, силовой борьбой, легендарным «водолазным» поясом, громкими, несколько театральными репликами Тарасова, разжигавшими азарт, равный азарту большого поединка. Выходя из зала, Ахерн, улыбнувшись, сказал:

— После такой тренировки, мне кажется, следует неделю отдыхать, прежде чем выходить на игру.

Шесть лет минуло с того венского утра. Срок немалый даже для камней, не то что для живого коллектива. Но мнение господина Ахерна, по сути, осталось неизменным. Как неизменным осталась вера в наших ребят у миллионов советских болельщиков, как неизменной осталась мощь, основанная на выносливости, оплаченной тяжелейшим ежедневным трудом. Впрочем, здесь нет ничего необычного. Истинное искусство, а современный хоккей, бесспорно, стал одной из его спортивных форм, — всегда труд и труд беззаветный.

И этот третий козырь — выносливость — на руках нашей сборной.

Настрой

Представляю, как поморщатся некоторые скептики, прочитав о такой составной части подлинного мастерства, как психология.

Десять лет назад о спортивной психологии говорили как об экспериментальной науке, не определившей еще своих границ и точных объектов исследования, не имеющей своих инструментов воздействия. На смену сомнениям пришло повальное увлечение спортивной психологией, вплоть до введения врача-психолога в штатное расписание некоторых клубных команд. Думаю, ажиотаж ныне спал. И не потому, что роль психологической настройки оказалась слишком преувеличенной. Просто сама психология стала естественным компонентом подготовки команды, одним из важнейших средств боевого арсенала.

Борьба за правильный спортивный настрой сборной команды начинается задолго до того, как вызываются на сборы первые кандидаты. Тренеры присматриваются к игрокам, стараясь определить не только уровень мастерства, но и степень контактабельности игроков. Тройки сводятся не только по сочетаемости стилей игры, но и черт обычного человеческого характера.

Предположим, тренерам удалось собрать конгломерат мастеров, которые, говоря языком космической медицины, обладают нормальной степенью совместимости. Разве это уже коллектив? Конечно, нет. Скажем, чувство взаимного уважения на ледяном поле проверяется каждую секунду. Как отдал шайбу партнер? Не струсил ли в силовом единоборстве? Самоотверженно ли действовал, исправляя твою неточность, или поставил тебя под удар, руководствуясь принципом «моя хата с краю»?

Московский чемпионат был счастливым для нашей сборной. Победно начав его, ледовая дружина прошагала к хоккейному Олимпу, не испытав ни горечи поражения, ни тяжелых минут сомнений: что будет, если кто-то сыграет не так, как хотелось?!

Но была ли психологическая нагрузка от этого меньшей? Думаю, нет. Берусь утверждать это вопреки сложившемуся у обывателя мнению, что чемпионат-де для нашей сборной был легким и она играючи получила громкие титулы. Действительно играючи. Но в полную силу!

Наши ребята выходили на каждый поединок предельно собранными. Кстати, это отличало нашу сборную от шведов и других соперников, которые вдруг отыгрывали матч так, что не походили на себя. Наши парни десять раз сыграли свою игру — и с лидерами и с аутсайдерами.

К проблемам психологии близко примыкает и тактическая мудрость. С этой точки зрения решительнейшим образом изменился почерк нашей сборной. Мне показалось, что игроки, особенно линии нападения, стали действовать активнее и в красочном полотне коллективной игры засверкали более ярко мазки индивидуального мастерства. Проходы Михайлова, почти демоническая ситуационная интуиция Волчкова... Как никогда активными стали нападающие в добивании шайбы, отлетевшей от вратаря.

Любопытно высказывание бывшего тренера канадской сборной патера Дейва Бауэра: «А нападение у вас просто отличное. Взять Якушева или Харламова. В особенности Якушева. Во время московских матчей с канадской командой в прошлом году он произвел неизгладимое впечатление. И другие форварды хороши — Михайлов, Петров... Но таких и у «ас много. А вот как те двое — таких и у нас мало».