Дважды приезжал я на строительство Лебединского горно-обогатительного комбината Курской магнитной аномалии, и оба раза бригада Ивана Савостина уходила от меня вперед. Помню, даже показывали: вон, в углу, лежат брошенные ею пустые ящики из-под гвоздей да разбитые доски старой, использованной, видно, не раз опалубки — не успели еще убрать за собой. Так и не довелось встретиться...

Впервые в Губкин я приехал в мае семьдесят первого. По садам буйно цвела вишня. В городском парке высвистывали трели знаменитые на весь мир соловьи. Дорога на комсомольскую стройку бежала степью, по обочинам тянулись ухоженные поля. Далеко на горизонте в жарком мареве стояли искусственные горы: белые конусы пустой породы. И по сей день высятся они на борту Лебединского карьера, откуда добывают сырье для комбината — железистые кварциты.

Неожиданно, словно из-под земли, вырастают гигантские корпуса ГОКа. Огромными кораблями в бескрайнем море возвышаются они над полями.

Начальник штаба Всесоюзной ударной Николай Смоленский показывал мне стройку. Мы бродили буквально по колена в первозданной грязи: бульдозеры скальпировали землю, содрали с нее слой чернозема и сдвинули в длинные бурты — впрок, на будущее, когда закончится стройка и начнут сажать тополя и липы по всей территории комбината. Обнажилась рыжая глина. Ее размыли весенние дожди, размяли самосвалы. 1Чуть не вровень с лужами, заглубленные на много метров, торчали из-под земли фундаменты пролетов корпуса обогащения. Еще не везде были навешены стенные панели, кровля не прикрывала длинный полукилометровый остов корпуса; лишь двутавровая стальная паутина убегала отвесно вверх.

Мы подошли к бетонному «стакану», на тридцать два метра уходящему в землю.

— Ты не вверх смотри, ты загляни вглубь. Каков «стаканчик»? — спрашивал Смоленский. — Комбинат, как айсберг, и... человек — одна восьмая на поверхности, а семь восьмых — попробуй их разгляди! Этот «стакан» строила не одна бригада, а начинал, кажется, Савостин... После XXIV съезда партии его бригада начала соревноваться за досрочное выполнение пятилетнего плана. Каждую неделю мы подводим итоги, комсомольцы приходят в штаб и ревниво осматривают доску показателей: кто сегодня впереди? И, не дай бог, если савостинцы отстают — сразу у них закрытое собрание в бригаде. Никого не зовут, обсудят свои дела сами. А через неделю, глядишь, опять они на одном из первых мест по всем показателям! Какие у них имеются резервы, что решили на собрании? Я ж говорю: айсберг...

Так впервые я услыхал о комсомольско-молодежной бригаде Савостина. Но повидать ее, побывать в ней тогда не довелось. Савостинцы перешли в корпус дробления, а я остался рассматривать те машины, которые налаживали «пускачи». И, пожалуй, надо сразу сказать, почему остался, иначе многое будет непонятным.

Дело в том, что Лебединский комбинат — новая эпоха. Детище научно-технической революции. Здесь все небывалое.

В «стаканчике», куда заглядывали мы с Николаем Смоленским, теперь смонтированы две мощные дробилки — таких нет ни на одном другом обогатительном комбинате страны. Впрочем, и нигде в мире тоже. За одни сутки они способны перемолоть, раздробить в щебень десятки тысяч тонн крепчайшей породы — железистого кварцита, превосходящего по твердости гранит. Когда весь комбинат войдет в строй, он будет перерабатывать около пятидесяти миллионов тонн кварцитов в год — все миллионы пройдут через две дробилки.

Длинные ленты семисотметрового конвейера — его туннель, кстати, строили лучшие специалисты — московские метростроевцы — поднимают кварцитовый щебень на высоту тридцать шесть метров в корпус обогащения. Там с кварцитом тоже происходят превращения удивительные, необычайные. Его стирают в порошок мельницы, чьи гигантские колеса вращаются с огромной скоростью. Внутри многотонных колес нет ни стальных шаров, ни других приспособлений. Это так называемые мельницы самоизмельчения — последнее слово обогатительной техники. В ни щебень размалывается не просто в пыль, а в тончайшую женскую пудру: толщина каждой частички не свыше 74 микрон!..

Лебединский комбинат еще и потому «эпоха», что он будет работать более полувека на одном и том же месторождении. В недрах Курской аномалии содержатся не виданные нигде в мире залежи — более половины мирового запаса железа. А какая руда! Чистая, без примесей серы, мышьяка, фосфора, так резко ухудшающих качество металла в плавке. Лебединский горно-обогатительный — первенец КМА, он будет получать самое дешевое и лучшее в стране сырье для металлургических заводов. Из его металлизованных окатышей будут плавить металл, минуя доменный процесс. Но и этого мало! Сейчас в Лебедях готовятся получать суперконцентрат с содержанием металла свыше семидесяти процентов — он годен для «порошковой металлургии», где железо приобретает особо высокую пробу и чистоту, оно крепче легированных сталей, легче сверхтвердых сплавов титана...

Да, таких комбинатов наша страна и ее молодежь еще не строили!

Вот ради чего искал я встречи с бригадой Савостина.

Второй мой приезд осенью прошлого года совпал с пуском первой подочереди комбината.

На улице мела пурга пополам с дождем. Ветер нес белые мокрые хлопья над небольшой площадкой перед домом строительного управления. На ней собрались монтажники, строители, почетные гости, работники строящегося комбината, готовившиеся принять от молодых строителей первые четыре обогатительных агрегата. Никто не обращал внимания на снег и дождь. Хлопали намокшие флаги, из динамиков ревела бодрая и торжественная музыка. Через каждые пять минут радиоузел поздравлял строителей с праздником. Произносились победные и несколько благостные речи, в которых «заказчик» на радостях прощал «подрядчику» все задержки...

Накануне до трех часов ночи мы с директором комбината Валерием Валентиновичем Карповым стояли в корпусе обогащения и с нетерпением ждали, когда с ленты транспортера сойдет первый концентрат. Минуты были торжественные, исторические! Ровно пятьдесят лет тому назад, когда из первых буровых скважин Курской аномалии был поднят керн с кварцитами, зарубежная пресса открыла широкую пропагандистскую кампанию против КМА: такие, мол, камни можно добывать и в Берлине, на Унтер-ден-Линден... А теперь из этого «бросового камня» — самое дешевое металлургическое сырье! Но сколько было споров в течение всех этих пятидесяти лет! Сколько выдвигалось гипотез и опровергающих их доводов! И вот все должны были решить эти минуты: будет, наконец, концентрат с высоким содержанием металла или нет?

Помню сосредоточенные лица слесарей, дошвабривающих последние подшипники «мельниц». Один из слесарей тряхнул головой, отер лицо рукавом, неловко задев инструментом кепку. По чубу, упавшему на лоб, с удивлением узнаю знакомого инженера технического отдела. Многие из управленцев в ту ночь сменили «белые» воротнички на «синие» — поверьте, было не до штатного расписания... Карпов уже ни во что не вмешивался. Не требовалось. Потом он мне рассказывал, что мысленно, беззвучно подавал команды инженерам и наладчикам, и — удивительно! — эти безгласные распоряжения выполнялись мгновенно, словно незримые, телепатические нити протянулись по всему цеху. Каждый знал свою задачу, общее напряжение достигло того предела, когда лишнее слово может только повредить.

В три часа ночи с двадцать четвертого на двадцать пятое ноября первые порошинки черно-синего концентрата упали в склад готовой продукции. Карпов поднял с земли какую-то банку, насыпал в нее порошок и запихнул в карман пальто. Потом покачал в руке горстку мокрого концентрата, прикидывая вес, и сказал вполголоса, обращаясь к самому себе: «Есть! Не меньше шестидесяти пяти процентов — нигде в стране такого не получают, а у нас есть! С первого захода... Значит, можно и больше!» Тяжелая банка с порошком перекосила его пальто на правый бок...

В гостиницу я вернулся в четыре утра, а в девять вновь был на стройке. Савостин на митинге не выступал, его фамилию упоминали выступавшие в числе лучших строителей. Я вспомнил о нем и после митинга поинтересовался, где сейчас бригада Савостина.

— Он ушел вперед, его бригаду надо искать не в пусковых пролетах, а в дальних, — сказал управляющий трестом «Кмарудстрой» В. Труфанов. — А что, вы интересуетесь Савостиным? Резонно... Он один из лучших бригадиров. Такие комбинаты, как Лебединский, возводит вся страна, сотни заводов-поставщиков, десятки подрядчиков и субподрядчиков. Оркестр чрезвычайно сложный! Бригада же — коллектив маленький. Как отделение в армейском соединении. А, между прочим, вся тяжесть — на этом самом отделении, его солдатах и командире. Бригадир должен быть не просто опытным и знающим строителем, у него должна быть страсть строить. Таков Савостин...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.