Багдадская крепость досталась достойному владетелю. Своего сына он называл владельцем пустых имений.

В 1770 году Екатерина II писала Вольтеру: «Вчера получила известие, что генерал-майор граф Тотлебен взял две крепости по ту сторону Кавказа — Шеридан и Багдад...» Последняя и была той самой крепостью, на валы которой взбирался Володя Маяковский.

Одна ее стена врастает в отвес горы, другая — кормой старинного талиона летит к зеленым волнам Колхиды, навстречу утесу горы Хвамли, на которую, по преданию, принес огонь Амирани — грузинский Прометей.

Было от чего зайтись в торжествующе-ликующем мальчишеском выкрике «Я!», ощутить нарастание силы, связующей его с миром, осознать неповторимость каждого мгновения жизни и одновременную причастность ко всему, что было, есть и будет.

Такие это места: если говорить с собой — так негромко, а если с миром — то во весь голос.

Рокотали глиняные кувшины...

Во дворе кутаисской гимназии читал стихи — рядом в белокаменных берегах бесновался Риони, и вполголоса он не мог одолеть его грохота.

В Тбилиси задолго до вступления к поэме «Во весь голос», взойдя на плато горы Мтацминда, восклицал: «Вот это — аудитория! С эстрады этой горы можно разговаривать со всем миром!»

Если и ставить «Мистерию-Буфф», так только на подмостках Мтацминда...

«Поэт и гора. Маяковскому, чтобы сбыться, нужно, чтобы были горы...»

Гор хватало с лихвой. Сначала близкая и некрутая, поросшая елями «Володина горка», потом «бегал на самую высокую». Оттуда видны ледяные многогранники Тетнульда, Гистолы, Шхары...

В крепости сегодня никто не живет. Винный заводик в первом этаже долгое время оставался заводиком, потом переоборудовали его под склад. Во дворе, где в начале века виноградные месяцы теснились арбы, сельские мальчишки играют в баскетбол. К металлической ферме для щита с корзиной привалился глиняный кувшин — чури. «Люда, отойди подальше, послушай...» В глуби чури ломался неустоявшийся мальчишеский голос: «Был суров король Дон-Педро...» В памяти крепости и дома он остался сверстником этих ребят с баскетбольной площадки...

Мы поднимались к крепости тропой, тяжело одолевавшей склон. Уходили вниз и вдаль виноградники. Мотыга и заступ отваливали пласты застоявшейся за зиму земли — имеретинский краснозем вытеснял унылые

цвета бездействия. Работала земля, работал человек. У поворота нас окликнули:

— Нико, помоги.

Николай Георгиевич Кучухидзе, директор дома-музея, подошел к односельчанину, поддержал кол, которым тот укреплял завалившийся плетень. Потом нас пригласили в дом:

— Попробуйте прошлогоднего «Цоликаури».

— Не можем, Сандро, спешим.

— Думаешь, Нико, я без тебя не справился бы с плетнем? А раз помог, то не отказывайся. Знаю, зачем к тебе гости пожаловали. Дай мне выпить с ними в память наших соседей.

Судя по всему, Сандро собирается начать с Владимира Константиновича и Александры Алексеевны Маяковских, но мы запротестовали:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.