...По прошествии некоторого времени судьба опять подтолкнула меня к этой истории. Впервые в жизни я тогда очутилась в Арктике, плыла из Архангельска до Диксона. Рейс был туристский, налаженный, но неожиданно в Карском море мы попали в лед. Кто-то должен был провести через него нашу «Татарию». На помощь пришел «Красин».
Впереди высокой, элегантной «Татарии» не спеша двигалось приземистое судно с покатыми боками. Будь оно человеком, можно бы сказать: широкий в кости. Знаменитый корабль, спасший за полвека плавания тысячи жизней. Великое оказалось вблизи обыденно-простым, даже неказистым.
Пожилые туристы ударились в воспоминания, которые переходили в стычки, едва только разговор перекидывался с «Красина» на «Италию»:
— Нобиле, который погубил эту злосчастную экспедицию...
— Да вы что! Это же Арктика, риск, безумство храбрых!
— Так вы именуете авантюру, в жертву которой был принесен великий Амундсен?
Потом я познакомилась с. Героем Советского Союза Анатолием Дмитриевичем Алексеевым, бывшим штурманом красинского самолета. Он мне сказал: «Не знаю похода, где бы характеры вступали в такие противоречивые отношения и сами были бы так многосложны». Эти характеры уже принадлежат истории. Но они принадлежат и ныне здравствующим людям, которым можно написать письма. Академику Бегоунеку — в Прагу, генералу Нобиле — в Рим, доктору медицины Анне Норденшельд-Берг, когда-то невесте Мальмгрена, — в Стокгольм.
И вот лежит пачка конвертов с любезными ответами. Лежат пленки и блокноты, где записаны беседы с красинцами. Отрывки из мемуаров, изданных в те годы в Италии, Англии, Германии, у нас. Репортажи «Известий», печатавших ежедневно в течение трех месяцев, пока бухта Кингсбей на Шпицбергене была в центре внимания мира, сообщения о ходе поисков. И дорогой сувенир — маленький квадрат бело-серебристой ткани, из которой была сделана обшивка «Италии». Его нашел у эллинга один из кинематографистов, снимавших на Шпицбергене фильм «Красная палатка». Кусочек, брошенный при ремонте оболочки перед последним полетом, пролежал в снегу сорок лет.
Нобиле — известный конструктор, инженер, пилот — был директором завода воздухоплавательных конструкций в Риме. В качестве капитана он уже совершил в 1926 году на своем дирижабле «Норвегия» («Norge») полет через полюс. (Руководителем этой первой трансполярной экспедиции был Амундсен.) По возвращении инженер-полковник. Нобиле был произведен в генералы и получил профессуру в техническом колледже. Он был тогда самым молодым и слыл самым красивым итальянским генералом. Ему, почетному гражданину итальянских и зарубежных городов, кавалеру высшего военного ордена своей страны, было тогда сорок лет. Памятный камень в честь его подвига установлен на Капитолийском холме. Поэт Д'Аннунцио в торжественной оде назвал его «капитаном льда». В ослепляющем свете такой удачи трудно сохранить острое зрение.
Между тем осенью, когда, генерал, уехал в США с лекциями, у него на родине произошли недобрые события: были приняты «Чрезвычайные законы по обеспечению безопасности государства», распущены антифашистские партии, закрыты либеральные газеты, введена смертная казнь.
Ему казалось, что эти роковые для судеб Италии перемены не имели никакого отношения, к его делу — дирижаблестроению и Арктике. Генерал не отказался, ни от малой толики своих планов, в которые входила собственная полярная экспедиция на дирижабле, в три раза большем, чем «Норвегия». Но в конце года состоялось правительственное решение, которое уже не могло оставить его спокойным: маршал авиации Бальбо стал товарищем министра авиации, по существу, главой воздушных сил Италии, поскольку министром был сам дуче. Бальбо — из его сподвижников. Знаменитый пилот. Личный враг Нобиле.
Теперь генерал начнет чувствовать, год от года все больнее, что значит немилость фашистского бонзы. Ее не перевесят ни талант, ни государственный интерес, в верности которому маршал клянется в каждой речи.
Бальбо начал с того, что отменил строительство нового дирижабля, на которое ушло уже три года работы. Нобиле заколебался: не настал ли момент попросить тихое назначение куда-нибудь подальше, скажем, военно-воздушным атташе? В этом случае, конечно, придется отказаться от Арктики. Той Арктики, которая, судя по тому, что он писал о ней, казалась ему идеальным местом для достижения гармонии с собой.
«Это чувство абсолютной духовной свободы, это отсутствие заботы о вещах материального свойства, не обязательных для бытия, эта вдруг постигаемая ничтожность идей, принципов, чувств, которые кажутся существенными в цивилизованном мире... Человеческие законы уступают место законам природы, а необъятное одиночество дает каждому возможность стать хозяином своего «я».
А ведь он был еще конструктором, и ему хотелось «сделать нечто большее в области, в которой, я звал, я смогу использовать все летательные качества ваших дирижаблей». Но и это не все: экспедиция давала возможность побить рекорды, пронести над неизвестными землями имя свое и своей страны (патриотизм был в нем очень силен).
Он не смог поставить крест на своем проекте. Когда что-то задумано, от начала до конца проиграно в воображении, нужно порой больше мужества для того, чтобы отказаться, нежели для того, чтобы продолжать преследовать цель.
Ладно, он использует дирижабль старого типа, того же, что «Норвегия». Этот проект Бальбо принимает, но при одном условии: полет будет мероприятием не государственным, а географического общества. Вклад министерства авиации выразится в разрешении использовать дирижабль вместе с экипажем (четверть стоимости экспедиции).
Конечно, Нобиле полетит под громы оркестров, и «патриотического» шума будет предостаточно, потому что дуче необходимы сенсации. «Ubi nec aquila» — «Куда и орел не залетал» — девиз экспедиции. Как нельзя лучше соответствовал он помпезному духу фашистской пропаганды. Дух древнего Рима, священный голос расы — эти высокопарные лозунги ловко прикладывались к смелому предприятию.
А ответственность за неудачу с воздушного флота снята. И Бальбо отказывает Нобиле в двух самолетах, которые должны были стоять наготове в Кингсбее на случай беды (хотя известная авиационная фирма согласна дать их даже бесплатно), отказывает в трех опытных военных пилотах.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.