«Смешной ты, Славка, а я и не грущу, я думаю, и тебе не понять этого, ты мальчишка еще, совсем мальчишка», — так хотелось сказать Алексею, но он не сказал этого, а только хлопнул Славку по плечу.

— Пойдем, может быть, сегодня наконец прилетит наш начальник и двинем мы, Слава, по тайге.

— Скорей бы!

Начальник геологической партии Сергей Федорович Грохов вот уже десятые сутки не мог вылететь с базы экспедиции на остров. Его ждали со дня на день. Ждал каждый геолог и рабочий. Пора уходить «в поле», а остров завалило непролазными тучами. Славка сделал десяток свистков, «выполнил план». Связывая их все вместе тоненьким тальниковым прутиком, сказал:

— Придет вертолет, посылочку пошлешь, Николаич.

К поселку пошли тайгою. Лиственки над головою сомкнулись зеленым прозрачным куполом. И все вокруг стало зеленым, трогательным, нежным. Тягуче и распевно кричала где-то в глуши кукушка. Стрекотали синицы. Многояров шел напролом через густые заросли стелющейся березы. Изогнутые, цепкие ветви ее были покрыты клейкими листочками. Ноги застревали в этой живой путанице, и идти было трудно. Славка немного трусил непознанной тишины тайги, жался к Алексею, забегал то справа, то слева, падал, запутавшись в березовом стланике.

— Никогда не думал, чтобы родимое дерево столько беды приносило русскому человеку, — ворчал он, смешно поднимаясь с четверенек. — Ни дерево, ни кустарник, а змей какой-то.

Неожиданно тайга кончилась, и через крохотную марь, сплошь засыпанную прошлогодней клюквой, вышли на песчаный ярок с десятком могил — к местному кладбищу.

— Во, и погост есть! — удивился Славка.

С ярка хорошо было видно море, поселок метеостанции, расположение партии, только усадьба Кеши была скрыта густой порослью молодого сосняка. У подножия свалка громыхала по камням переката река Яншина. Над самым обрывом в цепях и якорях лежала густо заросшая багульником высокая могила.

— Гляди, Николаич, какой-то мореплаватель тут захоронен, — указывая на могилу с якорями, почему-то шепотом сказал Славка.

А Многояров вспомнил древний таежный погост на Авлакан-реке и усмехнулся про себя: по странной случайности все его долгие путешествия почему-то начинались с кладбищ. Даже в Хабаровске, где он задержался на день, и гуляя пошел наугад по улице и вышел к памятнику. Людские захоронения с самого детства не приносили в душу суеверного страха, какой-то неосознанной жути, он не боялся могил, даже ночью в мальчишестве на спор ходил на кладбище. Может быть, потому, что дом деда, в котором он провел детство, стоял на краю большого древнего погоста. И еще несмышленышем, мальцом, рвал он с могилок ранние, всегда очень яркие дикие цветы по весне и пахучую крупную землянику летом. Как ни странно, но на кладбищах он всегда слышал запах этой горячей, ярко-красной переспелой ягоды. Обо всем этом думал Многояров, стоя над могилами крохотного погоста острова Большой Шатар, заброшенного далеко от материка в нетихие воды Тихого океана. Кто знает, может быть, под этим более чем скромным памятником, под этой поросшей кустарником землей сокрыты удивительные жизни и судьбы, о которых поведать миру сможет только он, Многояров, заброшенный сюда тоже, может быть, удивительной своей судьбой.

— Пойдем, Слава, кажется, кто-то пропихивается к нам через хмарь.

С моря едва различимо доносился рокот приближающегося самолета, и с этим рокотом на остров с какой-то совсем уж неоправданной поспешностью наваливались густые тучи и низкий поволочный туман. Лицо и оголенные руки еще не растратили горячего прикосновения солнца, а над островом уже клубилась осенняя жуть. Но кто-то все-таки пробирался сюда сквозь непогодь, рискуя, может быть, только затем, чтобы принести островитянам жданную весточку с Большой земли. И Многоярову тоже...

2.

К полудню дали небо. Карев шел к своей машине и слушал жаворонка. Крохотный, легкий комочек бултыхался в небе и пел, пел взахлеб, не умолкая ни на минуту. «И откуда в такой крошке берется столько силы?», — подумал и улыбнулся, потому что вспомнил: они с сыном были на радиостанции. Мальчишка долго и внимательно слушал морзянку. Вышли на улицу, сын поднял к небу лицо, сказал: «Папа, слышишь, азбука Морзе. Весенняя телеграмма». В небе первый жаворонок радостно сыпал точки и тире.

На краю взлетного поля стояла девочка в розовом платьице. Он потрепал ее по голове.

— Что ты тут делаешь, Люда?

— А вот... — Девочка разжала кулачок, и с ее ладони, подхваченные ветром, сорвались крохотные клочки бумаги. — Как мотыльки, — засмеялась девочка.

— Здорово похоже, — согласился Карев. И вдруг предложил: — Хочешь, я тебе голубя сделаю?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.