Толстенный, килограмма на четыре весом, американский толковый словарь Уэбстера лаконичен и кроток, как монахиня: «Гангстер – некто из компании хулиганов или воров». Французский «Ларусс» тоже неразговорчив: «Гангстеризм–действие, поведение, присущее гангстерам; бандитизм». Эти традиционные кладези премудрости по-прежнему пытаются изобразить социально опасное явление, рожденное на почве империализма, проникшее и в экономику и в политику капиталистического мира как нечто потустороннее, находящееся за пределами повседневной человеческой жизни.

Но сегодня на Западе уже не только не молчат о гангстеризме – о нем кричат во весь голос.

Организованная преступность, которая в «ревущие двадцатые годы» пробивала себе в США дорогу пальбой и резней на улицах Нью-Йорка и Чикаго, накануне войны и после нее уже делала крупный политический бизнес: в 1934 году Гарри Трумен был избран в сенат с помощью всесильного босса миссурийской мафии Тома Пендергаста, а через десять лет при поддержке того же гангстера стал и вице-президентом США. Под занавес уходящего 1970 года журнал «Тайм» публикует карту Соединенных Штатов, которая опутана щупальцами спрута – мафии. Итальянский журнал «Эпока» сообщает, что только в провинции Ломбардия с 1 января по 18 марта этого года совершено 86 нападений на банки. Генеральный прокурор Доменико Риккоманьо выступает в Милане с заявлением об «эскалации преступлений в Италии, о «горьких плодах жестокости и аморальности, терзающих общество». Итальянская полиция усиливает меры предосторожности, власти призывают граждан к бдительности, однако, подчеркивает «Эпока», «все это ни к чему не приводит, бандитизм продолжается». Аналогичные сообщения идут из Франции и ФРГ. Помнится, как Англия была потрясена грандиозным по масштабам и наглости ограблением почтового поезда... Можно не продолжать!

Все естественно и закономерно. Общество, основанное на беззаконии, насилии и лицемерии, общество, преступное по своей сути, не может не порождать ежедневно новую преступность, не может по-настоящему и бороться с ней. Если журнал «Тайм» изображает в виде спрута только фирму «Коза ностра», то это лишь потому, что гангстерский синдикат ведет свой экономический бизнес «не совсем по правилам», пуская в ход нож, пистолет, наркотик, фальшивый документ. Казалось бы, у американского супершерифа Джона Митчелла, министра юстиции в стране, где преступность растет вдесятеро быстрее, чем население, где в одном только Нью-Йорке зарегистрировано 100 тысяч школьников-наркоманов, – обширное поле деятельности. Но для Джона Митчелла и правопорядка, который он охраняет, куда опасное студенческие демонстрации в «кемпусах», рабочие забастовки и антивоенные марши ветеранов на Вашингтон. И потому тюрьмы Америки переполнены теми, кто протестует против преступного порядка вещей, а настоящие преступники разгуливают на свободе.

В этом номере «Смены» мы открываем очередную страницу нашего досье на главного преступника XX века – империализм.

Предложенные читателю материалы написаны буржуазными журналистами. Они вскрывают опухоль, понимают, что она злокачественна, и отступают, не решаясь поставить общий диагноз. И все же их свидетельства должны быть подшиты к делу, которое рано или поздно будет слушаться.

Страна насилия

Вашингтон, округ Колумбия. Столица Соединенных Штатов. Шесть часов вечера. Оффисы закрыты, большинство магазинов – тоже. Улицы и автострады полны машин. Медленно умирает город, в котором, кроме президента страны, могут жить лишь те, у кого нет домика в предместье. Ибо этот город с населением в 800 тысяч человек, столица мировой державы, является едва ли не самой надежной вотчиной всесильной преступности: каждый месяц 31 убийство, 1 163 грабежа, 2 246 похищений со взломом, 1 000 автомобильных краж. С 1961 по 1969 год 200 жителей Вашингтона погибли во Вьетнаме. За то же время в самом городе насильственная смерть настигла 1 400 человек.

«В столице стало невозможно жить, это уж точно, – сказал мне по пути из аэропорта в отель таксист-негр. Он остановился возле почтового ящика и опустил письмо. – Всякий раз, когда я набираю десять долларов, я отсылаю их в конверте домой. Ведь на меня уже трижды нападали...»

В семь вечера меня ждет сержант Кин из четвертого полицейского участка. В его патрульной машине мне предстоит провести ночь. Он достает винтовку, заряжает ее и укрепляет под крышей автомобиля, как раз над нашими головами, потом докладывает по радио об отъезде – и с того мгновения мы все время слышим голос дежурного диспетчера: ограбление на Коннектикут-авеню, перестрелка на 16-й улице, вооруженное нападение в университете, ограбление на Парк-роуд... И снова: «Патруль 124! Патруль 124! Перестрелка на 14-й улице, у бензоколонки «ЭССО»...»

Возле бензоколонки лежит раненый. Негр Эрл Грир. Рана в живот, стеклянные глаза, много крови, смешанной с автомобильным маслом, целая лужа. Как утверждает служащий бензоколонки, Грир выстрелил первым.

– Ну, а потом! – спрашивает сержант Кин.

– Потом я выстрелил. Точнее, чем он.

– У вас всегда при себе оружие!

– Вы меня, никак, разыгрываете, приятель! – улыбается служащий. – Конечно, моя пушечка всегда со мной!

Подъезжает «Скорая помощь». Впрочем, Эрл Грир вряд ли выживет. Мы вновь садимся в патрульную машину № 124, и сержант возобновляет разговор на том месте, на котором пришлось его оборвать: он рассуждает о том, какую машину ему лучше купить. Ни слова о раненом. Сержант привык к смертям. Злобные взгляды из других машин, злобные реплики от дверей баров.

– Полицию здесь, видно, не очень-то почитают, – говорю я.

– Привыкаешь, – отвечает Кин. – Все равно как солдат во вражеской стране.

Ограбление на Калорама-стрит. Пожилая женщина стоит одна на улице, дрожит. Трое, угрожая револьверами, отобрали деньги. Описать грабителей старуха не хочет: боится мести.

– Полиции здесь, видно, не очень-то доверяют, – говорю Кину.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.