В 'предварительных заездах американцы выступили, казалось, успешно. В финал у них прошли все семь лодок. У нас только четыре, и то три из утешительных. Мы взяли одну золотую медаль. Они ни одной.

Олимпийская трасса гребцов была героической трассой. И требовалась смелость не только для борьбы, но уже и для того, чтобы просто выйти на дистанцию, где наградой победителю в лучшем случае был обморок, а в худшем — смерть.

Во время зимних игр в Гренобле известный французский режиссер Клод Лелуш снимал специальный фильм, заявив, что Белая олимпиада прельщает его с отличие от Летней «мужественностью и опасностями». В Мехино и того и другого было несравнимо больше, чем мы увидели в довольно посредственном фильме Клода Лелуша «13 дней во Франции».

Счастливый ветер Манкина

Как ни парадоксально это прозвучит, но во многих видах олимпийской программы не было спорта. Было или физиологическое превосходство или судейская проституция. Физиология сильнее всего сказалась в стайерском беге, беге, где преимущество представителей африканских стран, живущих приблизительно в тех же, что и мексиканцы, климатических условиях. Эфиопы, кенийцы и тунисцы имели неразменный гандикап.

Однако самым большим бегуном олимпийского турнира я бы все-таки назвал Рона Кларка. Интеллектуал, честный и самоотверженный боец, презревший как тяжесть нагрузон стайера, тан и тяжесть уже немолодых лет, он боролся до конца.

Он смело бросался в бой, а, как известно, смелые умирают первыми. Он оба раза — и в беге на 5 000 и в беге на 10 000 метров — рвался вперед и сделал все, что мог, и только физиологическое превосходство соперников отбрасывало его на пятые места. Тему, Кейно, Вольде, Гамуди — бегуны другого измерения. Они спокойно переносили его любые рывки, любой темп, в том числе и темп, навязанный нашим Свиридовым. А потом... Потом за круг до финиша начинали спуртовать так, словно шел забег не больше чем на восемьсот метров.

Вечером того дня, когда Рон Кларк остался без медали и в беге на 5 000 метров, я спросил его: «Могли ли вы выиграть этот забег?»

Кларк покачал головой:

— Нет. Они сильнее меня. И моя трагедия в том, что Международный олимпийский комитет заставил меня в мои годы бежать на этой убийственной высоте. Я сделал все правильно. И если бы мне довелось повторить забеги, я прошел бы их так же.

— Вы хотите сказать, что выше головы не прыгнешь?

Кларк устало засмеялся, услышав перевод этой русской поговорки.

— Да, пожалуй. Хотя это и слабое утешение...

Испокон веков было известно, что второй древнейшей профессией называли журналистику. Но в Мехико многие из гангстеров пера с удовлетворением отмечали, что мексиканское судейство — вот это и есть вторая древнейшая профессия. Причем легализованная и признанная.

Попытки Звери Брендеджа бороться за чистоту спорта, снимая фабричные марки с лыж в Гренобле и заклеивая глаза и стартовые номера на фотографиях-рекламах магазина фирмы «Адидас», не что иное, как попытки охранять глухую лестницу, в то время когда коррупция спокойно шествует с парадного входа.

...Шел бой болгарского боксера с американским. Михайлов довел Робинсона почти до нокаута. Ни у кого из сидевших в ложе прессы не было сомнения, что выиграл болгарин: даже поздравили болгарских журналистов с победой. И вдруг поднятая рука американца. Она была как судейская насмешка над словами олимпийской клятвы о честности спортивного духа.

— Гордые ацтеки переворачиваются в гробу, глядя на этот позор своих потомков, — произнес сидевший за моей спиной англичанин.

— Вы так думаете? — расстроенный случившимся, переспросил я англичанина.

— Да, я так думаю. Думаю, что грех называть олимпиадами спектакли, на которых дело решает не боец, а деньги, врученные судьям представителями богатых федераций...

Не знаю, насколько был прав этот английский джентльмен. Взятка не любит света. А в тени не всегда рассмотришь содеянное.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.