Легкая жизнь начинается там, где юноша или девушка живут на буксире, на поводке. Чувствуя младенческую пуповину, они освобождают себя от необходимости каких-либо общественно важных поступков. Их позиция чаще всего созерцательная. Их «всем миром» порицают за «такое долгое детство», но поводка не отпускают...

К чему я веду? В чем вижу выход?

Попробую ответить на этот вопрос, рассказав об идеях, планах и, главное, действиях ребят из Красноярска. Не вообще ребят — в городском масштабе, а о нескольких — они живут и действуют в районе проспекта Свободного.

Внимание, диссертанты!

Если попытаться сформулировать, спрессовать в краткое определение суть их поисков и радость первых находок, то можно, пожалуй, сказать так: они поняли необходимость НАУЧНОЙ СИСТЕМЫ ОРГАНИЗАЦИИ воспитательного дела. Делать ставку не на «гениев организации», а именно на ее правильную, научно обоснованную систему — вот от чего стоит ждать эффекта. Какой должна быть эта система? Они, конечно, не создали теоретического трактата или диссертации. Они практики. И они могут со временем дать материал для чьей-то диссертации — опытом своей деятельности. Каков же он? И каковы эти люди?

Володя Печерский — высокий, черноволосый, черноглазый юноша. Он быстро ходит и быстро говорит, немного картавя. В нем есть одно удивительное человеческое свойство. Не меняя ни одежды, ни выражения лица, ни тона, оставаясь самим собой, он везде бывает на месте. Я видела его среди студентов и в беседе с работниками милиции, в райкоме комсомола и молодежной газете, среди своих товарищей и в подвале, бывшем бомбоубежище, — с недавними «кодларями». «Заводной», подвижный, веселый, решительный, исключительно вежливый со всеми и безотносительно...

Но по порядку.

Несколько лет назад жили да были в школах города Красноярска мальчики, каких можно встретить везде.

В пятнадцать-шестнадцать лет — могучие увлечения «идеями» века и полное презрение к жалким фрагментарным знаниям, которые может дать обычная школа. Кто не мнил себя в этом возрасте непризнанным Пушкиным или Ньютоном, Лобачевским или Менделеевым?

Сергея Эдэрэра ребята считали «могучим парнем». Он хотел знать все: теплотехнику, оптику и массу других вещей. Сева Сазонов был «чокнут» на астрономии. Сережа Левицкий выменивал, покупал, в отчаянных случаях и тащил химикаты в свою «подпольную» лабораторию. Подпольной она называлась оттого, что и впрямь была расположена в подполе Сережиного дома. Летом Сережа «лаборатория» в одном НИИ, и там его тоже снабжали. Сережу увлекали взрывные работы, он исследовал механизм действия вулканов. В его опытах мощь сочеталась с размахом. Он научился изготовлять пироксилин, и весь огород возле дома покрылся воронками.

Сережа был деятелем. Однажды, подходя к его дому, Володя заметил, что столб в огороде зашатался, раздался грохот. Сережа проводил эксперимент, воткнув конец взрывного провода прямо в комнатную розетку.

Сам Володя в то время подбивал друзей — химиков, астрономов, физиков — соединить усилия и построить ракету. В какой-то газете было написано, что краснодарские школьники в Доме пионеров построили и запустили. Прецедент есть.

Но в Красноярском Дворце пионеров, куда они заявились со своей идеей, был только авиамодельный кружок. Мальчишек приметили, заинтересовались ими. С ними стал было заниматься Иван Васильевич Медведев, однако отношения не сложились.

«Он предлагал — мы отвергали. Наученные горьким опытом — школьным и домашним, — мы не верили в дружбу взрослых. Детские забавы нигилистов. Мы ломали, а выстроить еще не умели. Мы боялись взрослых. Кружок ракетостроения погорел» (Володины воспоминания).

Тогда школьный кружок опять распался на отдельных «гениев». Через короткое время «кризис» усилился. Сазонов, Эдэрэр, Левицкий объявили, что у них идея — поступить в спецшколу при Сибирском филиале Академии наук. Эта идея буквально пожирала их. Как одержимые, сидели и решали задачи, готовясь к олимпиаде. А Володя после 8-го класса пошел в политехнический техникум. А кроме того...

Его родители жили на руднике, он оставался в городе с бабкой и дедом и, учась в школе, пользовался дома большой свободой. В тринадцать-четырнадцать лет он переживал особое чувство: стало непереносимо оставаться одному.

Бывало у Володи так, что, не имея ни дел, ни целей, выходил на улицу, чтобы, пусть в малознакомой компании, постоять у «Гастронома» или в подъезде, ощутить себя живой частицей какого-то общества.

В тринадцать лет именно по этой причине он свел знакомство с мальчишками и девчонками, которые «торопились жить». Подражая взрослым, устраивали вечеринки с вином, танцами и совсем недетскими развлечениями. Володя запомнил одну — первую. Разговоры там были такие: один парень лет шестнадцати рассказывал, что ворует у отца деньги. Тот знает, но молчит.

— А пусть попробует что-то сказать! Я матери сразу выложу, с какой куколкой его в городе встречаю!

Другой развлекал честную компанию сальным анекдотом. Мерились: кто больше выпьет. Тискали девиц, к которым, кстати, относились с «мужским презрением»: оскорбляли и унижали. Самой ценной считалась способность к драке, процветало безоговорочное уважение к физической силе. Все это казалось атрибутами взрослой жизни, а быть невзрослыми им просто опротивело! И Володя ходил в эти компании, держался там особнячком, но бывало и выпивал. Дружинники заинтересовались «теплой компанией». Он получил легкую встряску и подумал, что и правда пора рвать со всем этим: скука, похабщина. Впереди тупик. Володя стал ходить и к дружинникам, толокся в штабе: сначала в рейды не брали, присматривались. Потом признали своим, и постепенно Володя и улица оказались по разную сторону невидимого барьера. И он увидел ее уже по-иному, беспощадно четко, и понял, какую угрозу таила она для него и таит еще для таких, как он.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.