Целина – человек и хлеб

В «Шуйском» оркестра уже не было. Но было общежитие... Оно насквозь продувалось ветром, так что даже на улице казалось теплее.

— Потом поселили нас в конторе при отделении: Март. Стекол в окнах нет. Холод. Но мы не жаловались: первым новоселам в палатках было много трудней. Хуже другое: до самой посевной мы почти ничего не делали.

Две недели ребята сидели в конторе, на корточках у стены. «Основная стойка механизатора»,— горько шутили на отделении. Тракторы из ремонта выходили в таком состоянии, что не могли тянуть самих себя, не говоря уже о прицепных орудиях. Так в «Шуйском» готовились к посевной.

О первой своей посевной Леня Баранов спокойно вспоминать не может. Через каждые три часа приходилось останавливать трактор и менять масло, по нескольку раз в день ломались детали и ремонтировать их возили на центральную усадьбу. А ведь все тракторы были приняты комиссией, и за текущий ремонт, за вынужденные простои механизаторам не платили. Потому и получил тракторист Иван Гордиенко после посевной пять копеек.

Обычно в совхозе самый ответственный момент перед посевной — выход из ремонта тракторов и прицепного инвентаря. Машины .принимает специальная комиссия. Работа каждого двигателя тщательно прослушивается, проверяются ходовая часть и система питания. А в «Шуйском» затянули сроки ремонта техники, потому и принимали тракторы наспех. Потому и начались потом мытарства молодых механизаторов. Потому и принимали они «основную стойку» возле конторских стен.

Я никогда не встречался с Иваном Гордиенко. И не было меня рядом с ним, когда он опускал в карман пять копеек, что «отвалил» ему совхоз за посевную. И тех «теплых» слов, что сказал он на прощание руководству совхоза, я тоже не слышал. Но я почти уверен, что если не ему, то другому механизатору, покидавшему совхоз при аналогичных обстоятельствах, руководство бросало вслед стереотипную фразу:

— А ведь мы вас с оркестром встречали!

И, может быть, механизаторам напоминали о романтике. О палатках и буранах, о снегах и жаре, цветах и фанфарах. И если уходившие возражали, что палатки и фанфары были не для того, чтобы в совхозе через несколько лет было так поставлено производство, чтобы Иван Гордиенко заработал за посевную пять копеек, их, может быть, называли демагогами и рвачами.

Мне почему-то очень захотелось поговорить о романтике с управляющим первым отделением совхоза Федором Григорьевичем Колесником. Поговорить именно с ним, потому что Леонтий Баранов рассказал мне об одном интересном факте. В горячие дни управляющий вместе с сыном, совхозным механиком, приобрели по сходной цене совхозный «газик» и все свое умение, рабочее время и жар души вложили в ремонт и усовершенствование этого «газика».

С Леней Барановым мы влезли в оклеенную плакатами и «боевыми листками» агитмашину совхоза имени Карла Маркса и двинулись в «Шуйский». Было воскресенье. На дверях совхозной конторы висел замок, и шофер агитмашины Кузгумбай Кадырбеков повез нас на первое отделение, к дому управляющего Колесника.

— Между прочим,— сказал Баранов,— когда Колесник строил себе дом, делать саман помогало ему все отделение. Купит ящик вина и приглашает к себе на воскресник. Коллектив, дескать, великая сила. А лотом этот дом он продал и вселился в совхозную квартиру.

Федор Григорьевич не мог пожаловаться на свою память и, как только узнал, что меня интересует проблема текучести кадров, с готовностью припомнил несколько эпизодов из жизни целинных летунов. Рассказал, как однажды утром застал опустевшую контору, куда поселил механизаторов.

— Вое винницкие утекли, понимаешь. Собрались рано утречком и отправились пешком. Уж эти мне летуны!

— А может, не утекли бы, если б постарались удержать?

— А что их держать? Другие приедут. Их здесь перебывало видимо-невидимо.

— Так вот и живете?

— Так и живем.

И управляющий стал вспоминать, как девять лет назад здесь жили в палатках, как не жаловались на трудности, а скорей, искали ИХ. Управляющий как-то забыл, что живет на бывшей целине, что нет никакого смысла селиться в палатках, если есть возможность жить в хороших домах. Он клеймил позором беглецов и говорил красивые слова о силе коллектива, о страдной поре и о работе от зари до зари. Слова как-то не убеждали. Может, потому, что на фоне десятилетнего подвига целинного комсомола комбинации управляющего с домом и машиной выглядели не очень симпатично.

...Есть летуны по призванию. В поисках легкого заработка они кочуют из совхоза в совхоз, регистрируя в трудовой книжке места своих кратковременных стоянок. Такие не требуют ни хорошего фильма после работы, ни хорошей квартиры, ни лекции о событиях в стране и за рубежом. Жизнь интересует их исключительно с одной стороны: сколько и где можно заработать. Психология их ясна и прозрачна.

С теми, кто решил всегда жить на целине, труднее. Они требуют уважения к себе, к своему труду. Этого, к сожалению, до сих пор не могут понять ни управляющий Колесник, ни председатель рабочего комитета совхоза «Шуйский» И. И. Селиванов. Именно поэтому оттуда уезжают механизаторы.