Работа, в которой нет «точек»

– Помогите, Саша. Гадость у нас в школе... вытаскивает из потрепанного портфелика пухлую тетрадь. Я было хотел раскрыть тетрадь, но девушка тут же возразила:

– Нет, нет, только при мне не читайте. Потом. Там такая пакость... Я уйду – прочитаете. Прямо не знаем, что делать...

И словно боясь, что я все-таки раскрою при ней эту злосчастную тетрадь, выбежала из кабинета, даже не попрощавшись.

После ее ухода навалилась «текучка», и я так и не смог проглядеть тетрадь в райкоме. Прочитал только сейчас, дома. На душе как-то . посерело.

Аккуратный ученический почерк. Первая страница – заглавие «Угар». Еще несколько страниц – новый заголовок, «Патология». Дальше – «Платоническая любовь». Это все короткие рассказы. Обнаженная душевная нищета. Не верится, что написал это шестнадцатилетний парнишка. Девятиклассник. Так и встает перед глазами какой-то болезненный гимназистик, который глушит свои эмоции черным кофе и декламирует знакомым девицам «поэзы» Северянина. В классе держится особнячком, «непонятым и разочарованным».

Обязательно вызвать автора тетради в райком. Поговорить.

Сегодня чуть было товарища не потерял. Володю Калинина, бригадира с «Красного пролетария». Гордость района. Красавец двухметрового роста. В плечах – косая сажень. Его бригада – одна из лучших в районе.

В общем, ирода редко наделяет так щедро одного человека и физической красотой, и душевной, и азартом, огнем в работе. И вдруг под вечер зашел в райком какой-то скучный, усталый.

– Ухожу с завода!

И это Володька Калинин! Тот самый, что говорил всегда, к месту и не к месту, «мы краснопролетарцы», который пришел на завод со школьной скамьи, окончил техникум и вот сейчас учится в заводском институте.

– Ухожу, окончательно и бесповоротно, – хлопнул он широкой ладонью по столу, словно припечатывая свое решение.

– Почему? –спрашиваю.

– Зарплату бригаде срезали на двадцать рублей... – Он сморщился, махнул рукой. – Не в зарплате, конечно, дело, Саша. Ухожу в НИИ – там буду еще на десять рублей меньше получать.

– Так в чем же тогда дело?

– В элементарном внимании к рабочему человеку. Поставили автоматы. Сам знаю, что с автоматикой временно снижается зарплата. Временно. Отладится автомат, тогда и больше денег можно заработать. Все это я знаю. Но есть же у нас на заводе директор, начальник цеха. Неужто трудно в обеденный перерыв, что ли, зайти, объяснить все это?.. Так ведь никто не пришел...

Ну, что я ему мог на это ответить! Парень ведь и сам все понимает. Я сказал только, что уйти – самый легкий выход. И вообще менять «Красный пролетарий» на какой-то НИИ нелепо. Тут же интересней. А он, посерев лицом, заговорил о другой обиде:

– Понимаешь, у меня в бригаде все ребята рационализаторы. Но их предложения часто под сукно идут. Думаешь, начальник бриза – бюрократ? Совсем нет. Просто ребята Порой не Над тем голову ломают, не там рационализацию предлагают, где заводу прежде всего необходимо. А о том, что нужно, им никто не говорит. Вот и крутится мысль вхолостую.

Да, он был во многом прав. Не умеем мы еще зачастую объяснить людям, что к чему. Убедить словом, а не приказом. Ведь «наука убеждать», пожалуй, посложнее многих «точных» наук. Долго я объяснял все это Калинину. Под конец он сказал: «Посмотрю, может, останусь...» А я обещал поговорить с директором и начальником цеха.

...Приходил автор тетради. Он оказался совсем не таким, каким представлялся мне. Высокий, крепко сбитый, симпатичный парень. В таких девчата и без Северянина влюбляются. Добрые глаза. Открытая, немножко горькая улыбка. Здороваемся. Крепкая рука. Представился: заместитель секретаря комитета комсомола школы по политико-воспитательной работе.

Вот тебе и раз! . Прямо и не знал, с чего начать разговор. Не мог представить, что вот эта сильная рука выводила немощные слова в тетради. Начал он сам, метнувшись взглядом за окно.