Трубников выглянул в окно и увидел приближающуюся к дому толпу. Впереди шагал Павел Маркушев в темном костюме и белой сорочке, рядом с ним молодая в светлом длинном платье с фатой и ромашковым венком на голове, за ними выступали и родня и гости, среди всех выделялся дородством старший брат Павла, уральский сталевар. Трубников не пришел, и вот свадьба оказывает ему честь, пожаловав с приглашением. А Трубников чувствовал глухую боль. Пока бушевал ураган, опрокидывая и раздирая стога, Павел Маркушев готовился к свадьбе. Конечно, и старик Игнат Захарыч знал, что с грозой не поспоришь, а все же напялил кожушок и побежал в поле. То, что происходило в поле, было для Павла чужим, а своим, кровным – сыграть свадьбу, пока не уехал брат-уралец. И это было куда горше того ущерба, что причинила гроза. Да и всех-то потерь пока – один день. Конечно, это и мало и много: заряди дожди, и один потерянный день обернется бескормицей, провалом всех надежд и расчетов. Понимают ли это люди?..
– Выйди на улицу, неудобно! – услышал он голос Надежды Петровны.
И Трубников вышел.
– Егор Афанасьич, а мы за вами! – радостно, неуверенно и смущенно сказал Павел.
– Знаешь, что стога поваляло? – ровным голосом спросил Трубников.
Павел сделал грустное лицо, но не под стать глаза его ликовали.
– Такая незадача!.. – Он покрутил головой. – Прямо, можно сказать, несчастный случай. Уж вы не сердитесь, Егор Афанасьич. Больше такого не будет! Да, надо быть добрым! Ну что, в сущности, произошло? Люди малость поторопились: уж очень охота на свадьбе , погулять, – а бригадир проглядел или понадеялся, так сойдет. И сошло бы, если не ураган. Верно ведь – несчастный случай! А Маркушев – парень хороший, искренний, и девушка, видать, славная, вон, как жалобно смотрит, за Павла опасается, за свой праздник. Такой день на всю жизнь запоминается и запомнится! Надо быть добрым, это совсем нетрудно, ну, хотя бы так:
– Эх, Паша, Паша, а я на тебя понадеялся. Что ж ты, брат?
– Виноват, Егор Афанасьич, оплошали, завтра все наверстаем.
– Ну, коли наверстаете... Разве я не человек, не чувствую? Обнимемся, други, мир прекрасен, а прекрасней всех молодая невеста. И что значат шесть стогов сена перед той жизнью, что вас ожидает?..
«Да, надо быть добрым, – думает Трубников и будто слышит голоса: «Наш – только снаружи грозен, а так душа человек. Пошумит,, пошумит и остынет. Намедни у нас стога поваляло, а он ничего, с бригадиром за свадебный стол сел. Понимает, значит, что одной нам жизнью жить». Да, одной, со всеми свадьбами, крестинами, рождениями, смертями, удачами, неудачами, радостями и горестями!.. И сколько в этой жизни будет трудного, досадного, нелепого, Мешающего, если не быть хоть раз по-настоящему добрым, беспощадно добрым!..»
– Мразь! – громко сказал Трубников. – Раз. ты коллектив обманул, нет тебе ни в чем веры. Я бы еще подумал на твоем месте, – он поглядел в помертвелое, бледное лицо молодой, – стоит ли с таким судьбу вязать.. – Повернулся и вошел в дом.
Сел возле кухонного окошка, глядящего на огороды. Затем услышал мягкие шаги Надежды Петровны. Она остановилась за его спиной. Он не повернулся, он не хотел ей помочь сейчас, пусть сама поймет, что он был прав.
– Ох, и одиноко тебе будет, Егор, – сказала она печально.
Трубников промолчал.
– Знаю, это большая в тебе сила, что ты так можешь, только надо ли?.. Надо ли так с людьми?..
– Знаешь, мать, – обернулся Трубников, – раз нам свадебных пирогов не есть, собери-ка поужинать...
В то первое утро Трубников ушел на работу до свету. Борька еще спал. Днем он наведывался домой, но Борька еще не вернулся из школы. Встретив в поле Надежду Петровну, Трубников спросил:
– Ты говорила с парнем?
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
К 125-летию