Странные взаимоотношения сложились у Глеба Кольцова с этим городом на восточном берегу Каспия... Пять лет подряд три или четыре раза в месяц он приходит сюда на танкере. Ночью любуется густыми россыпями огней, и город кажется беспредельным, чуть таинственным. Днем он выглядит скромнее: невысокие коробки домов, колонны Дворца культуры и верхушки деревьев единственного сквера теряются у подножия голых, ноздреватых гор.

Танкер швартуется в углу бухты, в восемнадцати километрах от города, и только сегодня, впервые за пять лет, Глеб выбрался в город. Здесь началась его штатская жизнь после Тихоокеанского флота, здесь он имел друзей и не знал врагов, здесь каждая улица осталась в памяти...

— Без пересадки с океана в пустыню? — усмехнулся когда-то начальник геологической партии Владимир Григорьевич Пряхин. — Не слишком ли резкий поворот, товарищ Кольцов?

— Я не видел пустыни, — ответил Глеб.

Геологи взяли его радистом, и он очутился среди крутых барханов фиолетовых песков Уч-Тагава. Пряхин был старше Глеба всего на три года. Они поселились в одной землянке и незаметно перешли на «ты». Вместе с Пряхиным они приезжали на пропыленном «газике» в город взбегали по лестнице в ресторан морского вокзала и, окунув носы в прохладную пену, ошеломляли буфетчика дядю Яшу количеством выпитых кружек пива. После солоноватой воды Каракумов пиво казалось бесценным фактом человеческой доброты.

Капитально утолив жажду, они отправлялись бродить по городу. Под вечер раскаленный воздух, похожий на сухой пар, уже разгонял постоянный береговой бриз — прохладный ветерок, рожденный в ущельях гор. На главную улицу, полого спускавшуюся к морю, высыпало все непожилое население. Пряхин с Глебом балдели от улыбок незнакомых девушек, неумело приглашали их в кино, чаще всего получали отказ, но не огорчались. Они все равно были счастливы. Все равно город на сутки принадлежал им целиком, со всеми сговорчивыми и несговорчивыми девушками, с неширокими площадями и ступенчатыми тротуарами, с кораблями, весело трубящими в голубой бухте. Хозяева пустыни от Аральского моря до кипящего пролива Кара-Богаз, они имели право и на город расположенный на их необъятной территории...

Далеко за полночь Пряхин и Глеб вваливались в комнату для приезжающих при геотресте. А утром, бодрые и равнодушные к протестующим воплям секретарш, они штурмовали кабинеты начальства, «проворачивали» дела, и когда опять наступал вечер, они покидали город. Он оставался за спиной, готовый подчиниться им в следующий приезд самый собственный город на земле.

На заднем сиденье «газика» они увозили аккуратно перевязанные стопки новых книг, поглощавших половину зарплаты Пряхина, и канистру с пивом. Пиво в лагере немедленно уничтожалось всей партией, а книги выстраивались на низких стеллажах вдоль фанерных стен землянки. На стеллажах висел плакат: «Окурки бросать на пол!» Плакат, по утверждению Пряхина, дисциплинировал и вынуждал чаще подметать пол. На вьючном ящике, в углу, поблескивала зеленоватой медью труба старинного телескопа с волнующим клеймом «Лондон. 1902 год». Пряхин купил телескоп на барахолке в Ашхабаде и невероятно гордился своим приобретением. Он поднимался с ним на верхнюю площадку буровой вышки, по первой просьбе, с удовольствием показывал на луне кратер Коперника. Однажды они захватили телескоп с собой в город, водрузили на подоконник в комнате для приезжающих и принялись рассматривать женский пляж. Образовалась нетерпеливая очередь, и комсомольский комитет хотел потом проработать Пряхина с Глебом за коллективное разложение...

Автобус тряхнуло на повороте, и Глеб выглянул в окошко. Начинался город

Пять лет он не решался доехать от нефтегавани до конечной остановки, на площадь Кирова. Танкер стоит под погрузкой не больше двенадцати часов, и Глебу казалось кощунством промчаться галопом по своему прошлому. Вдобавок радиста неохотно отпускают во время погрузки: диспетчер в Баку может «переиграть» и на очередной связи переменить порт назначения. А сейчас впереди у Глеба шесть свободных суток! Моряк в рейсах работает без выходных и без короткой субботы. Ему положено возместить их на берегу. На Каспии это почему-то торжественно именуется «отпустить в культдни». У Глеба набежала целая неделя «культдней». Конечно, не случись последней ссоры с Милкой, он провел бы эту неделю дома, в Баку...

— Мы разные! — крикнул он недавно в бешенстве. — Чужие! Подумай, пока не поздно!

Пусть теперь думает. Он тоже будет думать, и ему поможет Володя Пряхин. Володя и Светлана. Глеб вспомнил необыкновенное знакомство Пряхина со своей будущей женой и невольно улыбнулся...

...В то, его последнее лето в пустыне к лагерю в уч-таганских песках прикочевала экспедиция ленинградских ботаников. Они заняли две пустующих землянки, и утром перед Пряхиным и Глебом предстала девушка с желтыми волосами и глазами, полными гнева.

— У нас клопы!

— Бывает, — охотно согласился Пряхин и написал записку. — Ступайте на склад

Девушка прочитала записку и вспыхнула:

— Вы что, издеваетесь? Зачем нам целая бочка дуста?

— Иначе нельзя, — вздохнул Пряхин. — Меньше не отпускаем. Норма на буровой отряд.

— А вы не разыгрываете? — подозрительно покосилась желтоволосая. — Но одна я бочку не дотащу, а наши все в маршруте. Я собиралась к их приходу продезинфицировать.

— Дезинфекция — святое дело, — согласился Пряхин. — Я в вашем распоряжении.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.