— Садись, сынок.

Сын не ответил. Он слал, даже не успев раздеться. На подоконнике лежала морская фуражка с «крабом». Эта фуражка вдруг напомнила матери случай, который произошел с Витей лет пять назад.

...Однажды он прибежал из школы радостный, возбужденный.

— Мама! Я моряком буду; Меня записали в кружок юного моряка. Учительница сказала, что если я буду хорошо учиться, то стану капитаном. Буду командовать: «Лево руля! Право руля! Так держать!» Здорово!

Весь день он говорил о моряках, кораблях, капитанах. А вечером, когда пришли старшие братья, кто-то из них, кажется, Шурик, сказал в шутку:

— Какой же ты капитан без фуражки с «крабом»?

Назавтра новая Витина кепка украсилась самодельным «крабом», вырезанным из бумаги...

Давно это было. Но о море мечтать он не переставал. Если б не война, может, и стал бы капитаном дальнего плавания.

«Значит, снова мечтает о море,— улыбнулась своим воспоминаниям мать. — Теперь не только фуражку, но и всю форму морскую где-то раздобыл. С детством еще не простился». И вдруг вспомнила, как удивило ее повзрослевшее лицо сына. Нет, не похоже, чтобы к детству вернулся. Не то сейчас время. Кольнуло сердце предчувствие. Недаром все дни пропадал в батальоне. Может, вместе с ними и уйдет?

Мать смотрела на сына, а сердце колотилось тяжело и глухо. Она молчала, а хотелось закричать: «Не отпущу! Единственный ты у меня остался. Не отпущу!» Но она не закричала. Только присела у кровати, уронив руки.

...Таисия Ефимовна вздрогнула от стука в дверь. Вошли два моряка. Поздоровались. Один сразу же направился к спящему Вите.

— Чаленко! Уходим из города. Витя вскочил мгновенно. Глянул

на моряков.

— Сейчас я, ребята, быстро!

Он взглянул на застывшую у стола мать. Подошел, обнял ее за плечи. Заглянул в глаза.

— Мама, прости, что молчал. Я ухожу добровольцем. Мое место там.— Он кивнул в сторону, откуда доносилась артиллерийская канонада.— Я комсомолец и не могу сидеть дома, когда мои братья и сестра на переднем крае.— И добавил тихо и ласково: — Ты пойми это, мама.

...Сын не вернулся. Он никогда больше не войдет и не скажет:

— Мама, а вот и я.

Никогда. Это она поняла, когда через несколько дней после освобождения Ейска к ней в дом пришли два моряка. Вошли, поздоровались, сняли бескозырки. Один из них вынул из внутреннего кармана бережно сложенную газету, протянул ее Таисии Ефимовне. Трясущимися от внезапно охватившего ее страха руками она расправила слежавшиеся газетные листки. Увидела обведенную красным карандашом заметку «Пусть помнит сына-моряка». И тут силы ей изменили.

«...В ожесточенном бою Чаленко пал смертью храбрых».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.