«Перед нами... комсомольский билет Виктора Чаленко... Ему было всего 16 лет. Но пламенное сердце юноши звало в бой за Отчизну. Перед уходом в тыл врага Чаленко писал: «Если я погибну, прошу мой орден и комсомольский билет вручить мамаше...» Виктор Чаленко не вернулся с задания...

«Комсомольцы 1943 года». «Смена» № 4. 1963 г.

С портрета смотрят веселые светлые глаза. На голове кубанка. Русый мальчишеский чуб спадает на высокий лоб. Это последний снимок Вити Чаленко. Он был сделан незадолго до войны, а сейчас хранится в Ейском краеведческом музее.

Часто приходит в музей сухонькая старушка с такими же светлыми, как у мальчишки на портрете, глазами. Подолгу стоит она у портрета. Не отрываясь, смотрит на родное лицо, в котором знает все до последней родинки и веснушки.

Посетители, входя в этот зал, говорят шепотом:

— Витина мать.

И обходят ее неслышно, чтобы не помешать этому немому свиданию матери с сыном.

...Улица Армавирская протянулась через весь город. Одним концом упирается она в берег лимана, другим — в степь.

По этой улице Витя бегал со своими ровесниками на берег. С банками и палками в руках долгими летними днями они бродили по берегу, собирая рачков. А когда это надоедало, вся ватага убегала в степь, которая начиналась сразу же за последними домами.

По этой улице он ходил в школу, а когда началась война, по ней шел на свою первую рабочую смену. Завод «Запчасть» работал на фронт.

Отсюда, из маленького белого домика с тремя окнами, они с матерью проводили на фронт Колю, Шурика и Ару. Дом, еще недавно шумный, звенящий молодыми голосами, опустел, притих.

Радио не выключали. Ловили каждое слово. Боялись что-нибудь упустить, не услышать. А положение становилось все серьезнее. Фашисты были под Ростовом, потом продвинулись еще ближе. Душа Таисии Ефимовны разрывалась от тревоги и горя. С фронта не поступало ни весточки. Кто знает, может, уже и нет в живых старших. А тут Витя отказывается уехать из города. Когда завод эвакуировался, он остался. Вместе со всеми рыл окопы под городом.

Жаркое дыхание войны чувствовалось все ближе. По ночам были хорошо слышны раскаты орудий. Фронт приближался к Ейску. И наконец наступил день, когда в город вошел батальон морской пехоты. Лица краснофлотцев были суровы.

Группа моряков остановилась через три дома от Чаленко. В тот же день Витя перезнакомился со всеми. И буквально через несколько часов уже был помощником у комбата. В детстве Виктор обегал все улицы родного города, знал здесь каждый закоулок. И теперь, когда Ейск готовился к обороне, как пригодились зоркий глаз и цепкая мальчишеская память Вити!

Таисия Ефимовна целыми днями не видела сына. Иногда он забегал, уставший, запыленный. Загоревшее под солнцем лицо с обозначившимися скулами теперь казалось взрослым. Материнская память все бережет о детях: каждый жест, улыбку, слово. Двадцать лет прошло с тех пор, когда сын в последний раз приветственно махнул рукой, а в памяти сохранилось всё до мельчайших подробностей. Закроет мать глаза и снова видит все. Будто вчера это было.

...Гулко хлопнула калитка. Мимо окон мелькнула невысокая фигурка сына, и вот он уже весело говорит с порога:

— Здравствуй, мама! Наверное, уж думала, что меня и в живых-то нет. А я вот он!

Что-то новое появилось за эти дни в его лице, во всей фигуре и даже в голосе.

— Мам, дай мне что-нибудь поесть. А я отдохну. Спать очень хочется.— Витя потер глаза.

Она налила тарелку душистого, наваристого борща, пододвинула ложку:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.