Дипломы сдаются в музей…

Все это важно, все это нужно.

И хотя утюги из гипса, полотер без мотора, а приемники представлены только коробкой, даже и к этим «ненастоящим» вещам приятно притронуться, погладить их обтекаемые поверхности, взять в руки. Марксу принадлежат чудесные слова о вещах: «...я могу относиться к вещи по-человечески, если вещь относится ко мне по-человечески». Лучше не скажешь! Вещи, которые собраны в музее, очень «по-человечески» относятся к людям. Каждая из них вызывает немедленную реакцию зрителя: «Я и не представлял, что ручка для полотера может быть такой удобной, а раковина для умывальника такой красивой! Кресло! Как раз такое, о котором я мечтал!»

Мне хочется привести отзывы студентов — самых беспристрастных ценителей, тем более что это студенты из других стран. Ребята из лондонского Королевского колледжа искусств написали: «Некоторые работы очень хороши и гораздо лучше работ студентов нашего колледжа». Студент из Канады: «Я никогда не видел, чтобы студенты достигали такого высокого уровня мастерства».

Итак, макеты и модели, собранные в училище, нельзя рассматривать только как ученические работы. Многие из них хоть сейчас бери для массового производства. И тем не менее...

Мой гид по музею— преподаватель одной из старейших кафедр в институте — кафедры металла — Антон Андреевич Завестовский говорит:

— Мы как-то подсчитали: из реальных дипломных и курсовых работ утверждается в производство только десять — двенадцать процентов.

Среди осуществленных работ — роспись Дворца пионеров на Ленинских горах. Через некоторое время откроется новое здание аэровокзала в Шереметьеве. Обратите внимание на огромное декоративное панно из металла на втором этаже. Это дипломная работа Бабакина — выпускника училища этого года. Строгановцы расписали клуб комбината «Трехгорной мануфактуры», клуб в колхозе имени Владимира Ильича.

Ну, а как обстоит дело с остальным: со всеми этими приятными и недорогими креслами, изящными сервизами, необычными, но весьма удобными ручками полотеров?

— С этим вопрос труднее, гораздо труднее.

Эти слова принадлежат Г. А. Захарову, проректору училища по научной и учебной части. Разговор с ним был для меня несколько неожиданным. Я думал услышать возмущенные слова в адрес тех, кто мешает красоте, а услышал нечто вроде предостережения.

— Так часто бывает,— начал Захаров,— придет журналист, посмотрит училище, побывает в нашем музее, а потом возьмет и напишет: «Как жаль, что эти вещи не доходят до покупателя!» Ему все кажется просто! А потом директор какого-нибудь мебельно-сборочного комбината две недели не может успокоиться. Начинает звонить нам, мы объясняемся с ним... Разве он сам не понимает, что без завитушек мебель красивее? Но у него план, вал. Сервант с завитушками один надо сделать, а легких секционных шкафов — десять. При этом технологический процесс надо весь ломать! Да и студентов вы балуете.

Чуть что — они сейчас и требуют: давайте в производство! А вы знаете, что в консерватории, пока музыкант не сформируется, ему даже на семейных концертах не разрешают выступать! Академическая учеба должна быть на первом месте! Так что вы поосторожней обращайтесь с этим понятием — «претворение в жизнь».

Наивно было бы думать, что заместитель ректора защищает антихудожественные изделия и тех, кто их производит. Или предположить, что он не заинтересован в том, чтобы работы его воспитанников выходили, так сказать, большим тиражом... (А речь, конечно же, шла не о любых работах, а о тех, которые этого заслуживают!)

— Вы думаете, все это так просто! — несколько раз повторял Захаров.

А мы и не думаем, что все это просто. Мы думаем, в училище не только многие студенты, но и преподаватели смирились с тем, что место отличных дипломных и курсовых работ — музей.

Из нескольких десятков образцов мебели, бытовых машин, изделий из керамики и ювелирных изделий внедрены единицы.

Формально училище винить не в чем. Это, в конце концов, учебное заведение. О некоторых работах преподаватели говорили: «Кажется, еще пытаются пробить». Судьба иных образцов ни просто не была известна. Внедрять, «пробивать» — дело заказчика. Училище гордится уже тем, что дает своим студентам реальные задания. Но мне, например, трудно понять, чем отличается задание обставить гостиную в стиле ампир от задания сконструировать недорогое кресло, если это кресло не будет внедрено.

Один из руководителей училища, Михаил Алексеевич Щербаков, говорил мне:

— Когда-то нашими работами заинтересовался начальник Главмебели в Мосгорсовнархозе. Большим нашим поклонником был!

В кабинете Щербакова легкие и красивые стулья, изящные полки. Кстати, и вся мебель в училище выполнена в основном рунами студентов. Здесь налажено массовое ее производство: уже студенты первых курсов по образцам старшекурсников могут изготовить изящный и недорогой стул. Говорят, что в продаже такие стулья стоили бы раза в полтора дешевле тех, которые продаются сейчас. А что они красивее их — это я сам могу подтвердить.