- Ну - с, разрешите приступить? - волнуясь, спросил Штейн.

Артиллеристы тоже, видимо, волнуясь перед испытанием, стали снимать чехлы с машины.

... В седьмом часу утра мастер завода «Первое мая» Бугров, живший близ полигона и спавший в эту ночь в садочке, проснулся от сильного колебания воздуха и оглушительного гула. Звук был настолько сильный, что даже привыкший к артиллерийской канонаде на полигоне Бугров проснулся.

- Вот это пушечка!... - спросонья проворчал он.

Тем временем у моста, где был построен опытный дот, стояли члены комиссии и с изумлением смотрели в глубокую, дымящуюся воронку в том месте, где раньше находилось укрепление.

- Вот вам и «ванюша»! - покачивая головой, сказал генерал. - С одного снаряда разбить такую махину!... Богатый подарочек немцам.

- Это не «ванюша», - с радостным волнением произнёс Бобров, - это «Иван», «Иван Грозный» - вот что это такое!

Глава X

Утро в селе Тучкове

Ерофеев жил в одном из лучших домов города Плецка, в бывшей квартире председателя райисполкома. Утром Ерофееву подавали запряжённую парой высокую бричку. Ездил он с охранником в немецкой форме и людей, знакомых и незнакомых, по совету немцев, избегал. Но вспоминая о судьбе своих предшественников, Ерофеев успокаивал себя: «В сущности, я никогда не убиваю, не терзаю, не мучаю - живу себе, поживаю в чистой комнате, курю немецкие сигары и читаю «Ниву» за 1892 год...»

К Ерофееву никто не ходил, кроме переводчика - немца. Переводчик приносил ему на подпись бумаги. Ерофеев подписывал их, не читая. В первый раз он вздумал прочитать то, что должен был подписать. Он не удивился, хотя в бумаге было восемь пунктов и каждый из них кончался словом «смерть». Он хорошо понимал, что слово это, написанное на бумаге, означает виселицу, яму, в которую сваливали трупы застреленных людей; он сам это видел не раз, когда сидел за проволокой. Теперь ему было тепло, сытно, и это для него - главное. Рука выводила привычную подпись «Ерофеев» - «Е», похожее на солидную птицу, и «р», похожее на рукоятку сабли.

Переводчик по фамилии Лукс убирал бумаги и уходил. Иногда звонил по телефону Шнапек - это означало, что Ерофеев должен ехать на вокзал встречать заезжего гостя из Берлина или генерала, командующего корпусом. Ерофеев надевал чёрное пальто, выданное ему для таких случаев, и барашковую шапку, кланялся, когда полагалось, дотрагивался до руки высокого гостя, если ему подавали руку. Издали, из - за забора, на него глядели железнодорожники, случайные прохожие, возвращавшиеся с базара. Два или три раза Ерофеева фотографировали вместе с немцами. Шнапек показал ему немецкую газету, где Ерофеев увидел себя и немцев. О Ерофееве в газете было сказано, что он глава русского населения такого - то округа и что он снискал уважение населения строгостью и справедливостью.

Население видело своего «главу» только в тот час, когда Ерофеев ехал в управу или возвращался из управы. Люди глядели в его сторону невидящими, пустыми глазами. Они глядели на сытых лошадей с подстриженными хвостами, высокую фасонную бричку, на кучера и на охранника - полицейского, но Ерофеева как бы не замечали. А между тем он иногда встречал знакомых людей, с которыми ему доводилось дружелюбно толковать о видах на урожай, когда он был агрономом. Ему случалось встречать приятелей, которые приходили к нему до войны поиграть в шахматы, выпить и закусить накануне выходного дня. Теперь они старались не смотреть в его сторону, да и ему не хотелось встречаться с ними взглядом.

Однако Ерофеев всё ещё считал, что он не совершил ничего такого, что вызывало бы к нему ненависть горожан и крестьянского населения. Его имя на приказах и объявлениях? Но разве он сам приводит в исполнение казни? Этим занимаются другие.

Однажды в седьмом часу утра его поднял адъютант Шнапека и заставил одеться. На этот раз ему было приказано надеть сапоги и непромокаемый плащ - было дождливое утро.

На улице его ожидали Шнапек и два офицера полевой жандармерии, сидевшие в автомобиле. Позади автомобиля стоял броневик. Шнапек посадил Ерофеева впереди себя и, положив ему руку на плечо, сказал:

- Мы едем в Тучково.

Ерофеев почувствовал некоторое беспокойство. Он слыхал о том, что в селе Тучкове убили немецкого солдата и ранили полицейского. Об этом селе в последние дни упоминал в разговорах с немцами переводчик Лукс. Теперь он понял, почему у городской заставы их ожидали солдаты, посаженные в грузовики.

- Вы должны помнить, что вы не только бургомистр, начальник города, но и начальник района, - сказал Шнапек. - И вы должны показать строгость. Полевая жандармерия и охранная полиция будут исполнять ваши приказы. Тот, кто останется жить, должен знать, что русских крестьян наказывал их соотечественник. Слишком много говорят о том, что мы плохо обращаемся с населением. Пусть люди видят, что поставленные нами власти сами расправляются с врагами нового порядка. Сегодня утром село Тучково останется только как название на карте...

Они поднялись на косогор. Дождя уже не было, день прояснился, в отдалении, у берёзовой рощи, показалось большое село. Золотая, осенняя листва белоствольных берёз, высокая белая колокольня над обрывом, рассыпанные по склону избы, мирный дымок из печных труб. Казалось, это прежняя, безмятежная сельская тишина.

Всего этого не стало спустя два часа.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.