- Веревкина здесь все знают, - пояснила Маша, когда они юркнули за дверь. - Он в какой-то секции что-то делает.

Маша уверенно держалась в златином платье, которое она успела ушить в боках. А Злата чувствовала себя неловко, как непрошенная гостья. Но все же было очень интересно. Она заглянула в зал, увидела стены, отделанные резным дубом, покрытые причудливыми узорами колонны, огромную люстру, в хрустальных подвесках которой переливались разноцветные огоньки. Народу пока было немного - человек семь в первом ряду, да на нескольких стульях лежали надорванные пригласительные билеты.

Маша с видом завсегдатая вошла в зал, заняла два стула во втором ряду, потом потянула подругу назад, в коридор, к стенной газете.

- Тут замечательные карикатуры бывают! - шепнула она.

Маша увидела изображение известного поэта с черно-бурой лисой вокруг шеи, автора партизанской повести, с длинной пеньковой бородой, популярного драматурга с нимбиком святого вокруг головы.

Подруги принялись читать стихотворные подписи. Злате казалось, что она попала в какой-то особый мир. Все произносят имена этих литераторов с уважением, а здесь над ними так остроумно подтрунивают.

Газета занимала всю стену коридора. Трое мужчин среднего возраста остановились у статьи с призывным заголовком «Больше произведений, меньше деклараций» и почему-то принялись громко смеяться. Злата бросила осторожный вопросительный взгляд на подругу, но лицо Маши тоже выражало недоумение. Впрочем, секрет тут же раскрылся.

- Ой, уморил! - сказал один из читавших. - Сам-то какой год ничего не пишет и опять с очередной декларацией выступил! Вот уж не в бровь, а в глаз самому себе!

Злата тоже решилась улыбнуться, хотя подпись под статьей ничего ей не говорила, эту фамилию она встречала впервые.

В зале раздался длинный, призывный звонок. Подруги поспешили на свои места.

Возле круглого стола стоял невысокий упитанный человек с взъерошенными вокруг лысины седыми волосами. Модный широкий пиджак делал фигуру толстяка почти шарообразной. Лицо его светилось от удовольствия.

- Кто это? - шепнула Злата подруге на самое ухо.

Та вместо ответа протянула билет. Увы, напечатанная крупным шрифтом фамилия также ничего не говорила Злате.

Звонок прозвонил несколько раз. Толстяк предложил избрать президиум. После жидких аплодисментов все присутствующие потянулись к круглому столу, и Злата с тревогой подумала, что в публике останутся только она с Машей. Затем толстяк с тем же умиленным выражением лица сообщил, что докладчик заболел и поэтому делать доклад придется ему самому.

Злата припоминала понравившиеся ей за последнее время очерки. Интересно: права ли она в своих оценках? Она стала перебирать в памяти фамилии очеркистов, чьи произведения ей особенно запомнились. Но это оказалось напрасным трудом: все выступавшие почему-то разбирали какую-то ведомственную брошюрку и хвалили друг друга, повторяя на все лады, что в литературе сказано какое-то новое слово.

Было очень скучно, куда скучнее, чем на вечерах самой серьезной музыки. Единственным развлечением было следить за тем, как лысина толстяка отражает разноцветные огоньки люстры.

Перерыва не объявляли, видимо, из опасения, чтобы не ушел кто-нибудь из участников обсуждения. Маша откровенно позевывала.

Златино увлечение литературой оказалось кратковременным. Подруги побывали на двух вечерах, но так и не увидели ни Фадеева, ни Твардовского, ни Симонова, ни Исаковского, ни других известных писателей.

Потом Маша попыталась вовлечь Злату в студенческий научный кружок. Злата взяла одну тему, поработала над ней с месяц, выслушала несколько критических замечаний руководителя, но затем к теме охладела. Быть может, это и послужило причиной разлада между подругами.

Несколько раз Злата побывала в кино с Гришей, но увлечься им не успела. Гриша в разговоре почему-то никак не мог выйти за круг учебных дисциплин.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.