Дверь отворилась, и вошел – тьфу! – теоретик-тяжеловес Сеня Щеглов. За ним ввалились сытые мыслители.

Я незаметно повесил трубку. Ибо, помимо моей воли, как-то инстинктивно, спонтанно во мне вызрел дерзкий план. Я уже знал, как и даже когда возьму курс на субтропики. Более того, я знал, как одновременно отомщу Щеглу-пересмешнику за попрание моей мужской чести.

– Дедуля! – позвал я, подражая Сенькиной интонации. – Подбрось в должок полета.

– Полета? – апатично переспросил обидчик, уже погрузившийся в дремоту. – А чего так мало? – пробилась наружу сонная ирония. – Ну, ладно уж... Будь ласков. – И он протянул зеленую купюру.

Дерзкий план начал реализовываться. Не беда, что полонез Огинского ни на йоту не приблизил меня к авиабилету: поеду поездом! Приду в пятницу за час до отправления – авось наскочу на «возврат». А не повезет – какой-нибудь проводник пригреет одного зайчонка. Вот где выручат липшие Сенькины деньжата. Пригодятся они и в субтропиках – «Жемчужины» нынче в цене! А если подлый друг детства Алька Лузгин надул меня с люксом – рядовой для него розыгрыш, – одолеем других дикарей в конкурентной борьбе за пристойный кров.

В четверг я положил должок на стол шефу. Нет, не полета – матрасчет. Шеф, правда, не поставил меня в пример павлинистому Щеглу, зато назавтра разрешил в лаборатории не отсвечивать – в связи с отъездом.

А в пятницу вечером всполошенно затрезвонил мой домашний телефон. Этого я ждал. Снял трубку – и ни гу-гу.

– Гуд ивнинг, дедуля! – В голосе Сени Щеглова обреталась непривычная суетливость. – Никак сегодня ты делаешь нам ручкой? Мне бы хотелось вновь лицезреть одну нашу общую знакомую – в зеленом хрустящем платьице...

– Ждите... – холодно, с легким налетом иронии произнес я.

– Что значит «ждите», дед? – занервничал Сеня, хотя и не улавливал еще, что пробил час расплаты. – Я не могу ждать целый месяц. Вот когда я стану академиком...

– Ждите... – так же холодно, но уже с изрядной примесью сарказма сказал я.

– Хамишь, дед! – Видимо, впервые в жизни Сеня почувствовал себя обиженным. – Ты что, сомневаешься в моей планиде? Я держу ее за хвост и вот-вот запрыгну на холку...

– Ждите... ждите... – совсем уже механическим голосом, без всякой окраски сказал я.

Сеня онемел, сраженный догадкой. Потом пожаловался жене: «Этот мерзавец, кажется, присобачил к телефону магнитофон, а сам смылся». И неожиданно гаркнул в трубку, явно проверяя свою гипотезу:

– Эй, ты, тупарь! До пенсии в м.н.с. проходишь, а я Нобелевскую получу! Я не позволил себе сорваться и сыпанул ему в ухо очередную порцию мстительных «ждите».

Сеня заругался. Тогда я поставил на проигрыватель специально припасенную пластинку с полонезом Огинского. Сеня опять онемел. Дослушал классику до конца, обреченно вздохнул и отключился.

А я, отмщенный, запечатал в конверт нашу общую знакомую в зеленом платьице, надписал адрес м.н.с. Щеглова С. А. и сунул в карман: брошу в ящик по дороге на вокзал. Пошутили – и хватит. Обойдусь своими средствами.

С «возвратом» мне повезло. И когда «Рица» с заботливостью старой доброй нянюшки принялась убаюкивать меня, я снова увидел белый зной, льющийся с небесной сини в морскую, длинную и узкую опояску пляжа, плотно выложенного шоколадниками купальщиков, услышал вольный покрик «божьих плавок»... И за одно только видение это возблагодарил самого подлого и самого верного друга моего детства Альку Лузгина. А он, вычерненный жгучим светилом крепыш, картинно обнимал строгую Жрицу надежды в белой тунике и невоспитанно хохотал, тыча в меня пальцем: дескать, полюбуйся на убогого. Но я и не собирался дуться, потому что мне, колотящему саженками бликующую рябь, уже спускали веревочный трап с высоченного борта оранжевой океанской яхты.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.