Жизнь пролетария

(В будни еда была ужасная - исключительно картофель. Говорилось, что нам приготовлены бобы, но это был картофель, говорилось, что будет горох, и все - таки это был картофель, картофель и опять картофель. С середины апреля до середины ноября - картофель и жидкая похлебка - вот чем кормили меня семь месяцев под ряд мои жадные хозяева.

За минимум еды они требовали максимум работы. Пастухом я был не больше восьми дней. Невероятная эксплуатация началась во время сбора урожая. Я работал с половины четвертого утра до девяти часов вечера. При этом давалось 10 минут на то, чтобы выпить кофе, 10 минут - на завтрак, 15 минут - на обед и 10 минут - на послеобеденный отдых.

Вечером перед ужином надо было еще выгрузить два - три воза сена. После этого я валился с ног.

И за всю эту нечеловеческую работу - 60 марок и 10 центнеров картофеля! Меня кормили впроголодь, хотя в доме было 15 - 20 свиней, 8 коров, гуси, утки, куры. Проклятая старуха была еще скупее хозяина. Ее тошнило от одного вида той червивой солонины, которой она меня кормила по воскресеньям.

Однажды я вышел из терпения, швырнул ложку в угол и с яростью крикнул:

- Небось сами же жрете эту солонину! Не видите что ли, что сна кишит червями?!

Отто не способен был на протест. Ему было безразлично, чем набить себе живот. Приютское воспитание до того затемнило его сознание, что он даже не понимал, как унизительно для человеческого достоинства все происходившее в этом доме. До последнего времени он терпел побои, и отсутствие побоев казалось ему уже большим улучшением в его жизни.

Второй кровати для меня не полагалось, спать было тесно и неудобно. Ночь не давала необходимого отдыха.

Никаких развлечений у нас не было. Отто не мог уйти вечером, чтобы на следующий день не выслушать брани старика. Сколько он получал, не знаю. Думаю, что не больше 300 марок в год.

Между тем, наш хозяин жил в свое удовольствие. Через день я приносил ему по 12 бутылок пива, в особенно жаркие дни даже 20. Коньяк он себе сам приносил из города.

Дочь, глупое, высокомерное существо, не отставала от матери. Счастливым исключением в семье был только сын Альберт. Зато все, что он делал, не нравилось старику, и он ругал Альберта не только за малейшую провинность, но даже за прекрасно выполненную работу, если она была сделана не по его приказанию.

Событием в нашей жизни был сбор урожая. Неожиданно появились кофе, хлеб, студень, сало, яйца и ветчина, самая настоящая ветчина!

Почему такая перемена в нашем питании? Надо сказать, что вообще существует обычай хорошо кормить работников в страдную пору. На время сбора урожая нужны люди. Если их будут плохо кормить, то на следующий год они не станут работать у прежнего хозяина.

Работа кипит во всю. Почему такая спешка? Почему все так торопятся? Разве так хорошо оплачивается работа? Разве здесь можно заработать целый капитал? Нет, просто человек опьянен плодородием природы, - созревшие плоды ждут, чтобы их сорвали.

Сельские рабочие необычайно несознательны. Они храбро борются из - за мелких недоразумений в процессе работы, но я еще не слыхал, чтобы эти недоразумения были серьезно обоснованы.

Некоторая сознательность проявлялась у поляков. Если их особенно бесстыдно эксплуатировали, они объединялись, предъявляли требования и отказывались от работы до тех пор, пока их требования не были удовлетворены. К сожалению, у немецких сельскохозяйственных рабочих перед войной очень редко замечалось такое благоразумие.

Мой товарищ по работе однажды совершенно потерял доверие хозяина, и тот отставил его от конюшни. Отто приказано было пасти коров. Мы обменялись ролями. Отто взбесило такое понижение, он мечтал о мести, поэтому так лупил коров, что их буквально нельзя было доить.

Я в свою очередь тоже решил насолить хозяину. Моя месть заключалась в том, что я до отвала кормил лошадей. Они стали жирные, гладкие и так мчали старика в город, что он опомниться не мог.

Наконец взбалмошный крестьянин понял, что его затея не имеет никакого смысла.

Однажды в воскресенье назначен был в деревне праздник пожарного общества. Из всех окрестных деревень шли толпы народа - крупные и мелкие крестьяне, батраки. Все хотели поплясать на празднике и хорошенько выпить.