Жизнь пролетария

Это меня не прельщало, я предпочел избрать нормальный путь и вышел через дверь. Обыватели городка считают шахтеров существами низшего порядка. Когда какая - нибудь мещанка замечает, что ей навстречу идет шахтер, она отворачивается и делает вид, что со вниманием рассматривает стены домов, мостовую, серое небо.

Но и здесь есть люди, которые не презирают шахтеров, - это торговцы. Селедка, соленый огурец и хлеб - счет небольшой, тем не менее, лавочник вручил мне покупку чрезвычайно любезно. Я вернулся в барак.

Поужинать пришлось на лестнице. Селедки я не съел, жизнь и так была достаточно солена!

Должно быть, я уже давно спал, когда раздался страшный шум. Кто - то вошел в комнату.

- Только слово скажи, чертова кукла, - орал какой - то длинный субъект, - и я тебе мигом все зубы выбью!

По-видимому, вошедший очень хотел спать, но не успел он потушить свет, как длинный опять зарычал:

- Ах ты, негодный, хочешь, чтобы я глаза тебе вышиб. Почему потушил свет?

Неизвестный мне третий обитатель комнаты послушно зажег свет. Думаю, что нам троим удалось проспать не больше часа, когда в комнату вошел четвертый жилец. Он был в деревянных башмаках.

- Я тебе голову разобью, мерзавец, если ты сейчас же не снимешь свои деревянные башмаки! - закипятился длинный.

Через два - три часа нас разбудил оглушительный звонок. Я мигом вскочил с постели.

- Вставайте, ребята! - сказал длинный. Моментально все встали и начали одеваться.

Молча, понуро, шли обитатели барака на работу. Тут были и опустившиеся ученые, голодающие художники, бродяги, жертвы войны и инфляции. Типичный люмпен - пролетариат!

Тяжела работа па шахтах! Воздух ужасный! А сколько несчастных случаев, сколько задавленных людей, сколько оторванных пальцев!

Мой сосед по койке, тот, что носит деревянные башмаки» работает со мной. Он уже давно изо дня в день бродит по колено в грязи в глубине проклятой шахты. Вид у него изнуренный, жалкий. На нем только рубаха и брюки. После тяжелой работы его единственное утешение - алкоголь.

Как раз в это время после долгого бездействия в Гамерслебене оживилась работа коммунистической партии, я принял в ней деятельное участие. Это дошло до главного штейгера. Меня уволили.

Уходя, я нарисовал на тележке советскую звезду. А к рождеству опять был без работы и уныло «отдыхал» на родине.

Еще много разнообразной работы пришлось мне проделать: за это время я был строительным рабочим, почтальоном, наконец, опять наборщиком.

Больше об этом рассказывать не стоит. Всюду повторяется одно и то же. Всюду тщетно пытаешься разбить железные цепи и вместо этого разбиваешь собственные кости.

Но рано или поздно цепи будут разбиты! Мы сведем счеты с эксплуататорами!

Уже шесть лет работаю в Лейпциге в качестве наборщика. Неважно поставлено дело в типографии Шпамера: помещение скверное, уборных мало, столовой нет, и рабочие едят тут же, у машин, на лестницах, где попало!