«Я думала, что все взоры устремлены на меня одну. Петроградский архиепископ Вениамин и уфимский архиепископ напутствовали наш батальон смерти образом Тихвинской Божией Матери. Свершилось, впереди - фронт!»

Напоследок батальон прошел торжественным маршем по улицам Петрограда, где его приветствовали тысячи людей. В буржуазных кварталах дамы бросали «защитницам Отечества» под ноги букеты цветов. Ближе к рабочим районам в толпе начали раздаваться и оскорбительные выкрики. Пролетариат, на словах ратовавший за равноправие, на деле оставался при твердом убеждении, что все бабы – дуры, а некоторые по дурости еще и за ружье хватаются.

23 июня необычная воинская часть отправилась на фронт. Жизнь здесь окончательно развеяла еще теплившуюся в душах некоторых женщин романтику. Батальон придали пехотному полку. Бочкарева вспоминала, что «никогда прежде не встречала такой оборванной, разнузданной и деморализованной шантрапы».

Первоначально у казарм батальона пришлось даже поставить часовых: революционные «солдаты – граждане» приставали к «бабам» с весьма недвусмысленными предложениями. Осознать, что женская воинская часть прибыла на фронт не для развлечения, было выше их разумения.

Характерная деталь: когда в июле 1917 года завязался ожесточенный бой с немцами под  Сморгонью, бились, фактически, только женщины. В донесении командования говорилось, что «отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски, подавал пример храбрости, мужества и спокойствия». Более того, другие части не поддержали атаку, предпринятую женским батальоном. Храбрость женского отряда вынужден был признать даже такой скептик, как один из лидеров белого движения генерал Антон Иванович Деникин, который до этого именовал батальон «суррогатом армии».

Случались в военных буднях и трагикомические эпизоды, поскольку не все женщины отличались такой железной стойкостью, как их командирша. Так, в один из напряженных моментов, когда на счету у Бочкаревой был буквально каждый боец, она застала одну из своих «амазонок» занимающейся за деревом любовью с каким-то солдатом. Вне себя от ярости, Мария ткнула ее штыком, а незадачливый «кавалер» еле спасся бегством.

В дальнейших боях батальон понес серьезные потери. Сама Бочкарева была контужена и отправлена в петроградский госпиталь. После выздоровления она получила приказ нового Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова сделать смотр женским батальонам, которые начали появляться, как грибы после дождя, и которые были весьма далеки от первоначально задуманного эталона.

Увы, инспекция первого же батальона – московского – обнаружила его полную не боеспособность. Более того, за батальоном закрепилась обидная кличка «бочкаревские дуры». Узнав об этом, Мария вернулась в свою часть и твердо заявила:

- Больше женщин на фронт не брать, потому что в женщинах я разочаровалась.

Критерии Бочкаревой были, конечно, слишком высоки для обыкновенных женщин. Ей-то самой за храбрость, одно за другим, были присвоены звания подпоручика и поручика (почти беспрецедентный случай в русской армии). Но в атмосфере революционной неразберихи было просто невозможно в короткий срок создать даже обычную мужскую  боеспособную часть. Опыт организации в Петрограде нового женского батальона это только подтвердил.

Именно этот батальон, по иронии судьбы, и вошел в историю под названием «Батальон смерти» - и кто только над этим впоследствии не насмехался. Батальон, оборонявший (без особого успеха) последнюю резиденцию Временного правительства, набирался «с бору по сосенке», в том числе, и из отчисленных ранее Бочкаревой нарушительниц дисциплины. Именно они запечатлены у Инженерного замка, и именно эта редкая фотография хранится в фондах Государственного музея политической истории России.

Для проведения первоначального обучения и боевой подготовки батальон отправили в район Левашова и разместили в имении княгини Вяземской. По воспоминаниям командовавшего одной из рот Женского батальона штабс-капитана Павла Шагала, «…обучение было организовано вполне серьезно и принесло ощутимые плоды…Никакой политической окраски у батальона не было, -  категорически утверждал офицер, - не было также никаких разговоров о будущем политическом устройстве России. Это было объединением лучших честных девушек и женщин России, которые хотели служить, даже неизмеримо больше, принести себя в жертву Родине».

Предполагалось, что скоро батальон отправится на фронт. Одновременно началась подготовка к созданию еще одного, запасного Женского батальона. Однако судьба распорядилась иначе.

Всего батальон насчитывал 1000 женщин-солдат (их называли «доброволицами»), 12 офицеров и 3 унтер-офицеров, пользовался правами отдельной воинской части, приравнивался к полку и подчинялся непосредственно штабу Петроградского военного округа.

24-го октября батальон был вызван в Петроград якобы для участия в параде. Но фактически намеревалось дать как можно более мощный отпор начавшемуся выступлению большевиков. Так что 2-я рота Женского батальона оказалась в составе гарнизона Зимнего дворца, куда входили также казаки, юнкера пехотных, инженерных и Михайловского артиллерийского училищ, словом, все те, кто готов был защищать Временное правительство.

Женщинам вместе с юнкерами поручили оборонять юго-восточное крыло Зимнего со стороны Дворцовой площади. В течение дня им даже удалось оттеснить (причем бескровно!) красногвардейцев и установить контроль над Николаевским мостом.

Но к вечеру 25 октября Зимний был окружен войсками Военно-революционного комитета, после символической перестрелки ряды защитников стали стремительно таять. Женщины последними попросили выпустить их из дворца, и их просьба была удовлетворена, с условием полного разоружения. Ночь они провели в казармах под замком, а затем отправлены обратно в Левашово.

После захвата власти большевиками командование батальона приняло решение об его роспуске. С помощью антибольшевистского «Комитета общественной безопасности» удалось получить женскую одежду и документы сестер милосердия, с которыми «ударницы» могли относительно безопасно вернуться по домам.

Кстати, Мария Бочкарева все это время находилась на  фронте и вообще никак не была связана с обороной Зимнего дворца.  Тем не менее, создался устойчивый миф, отраженный даже в знаменитом фильме Сергея Эйзенштейна «Октябрь»: среди обороняющих дворец есть типаж, внешне сильно напоминающий Бочкареву.

На самом деле после Октябрьского переворота Бочкаревой, по ее собственным словам, «пришлось тяжелее, чем было на фронте». Для начала ей приказали распустить по домам свой батальон, хотя на фронте он считался одним из лучших. Затем ее вызвали в Петроград, в Смольный. Там  кто-то из высокопоставленных представителей нового режима (сама она утверждала, что это были Ленин или Троцкий) долго убеждал Марию, что она, как представитель крестьянства, должна встать на защиту власти трудящихся. Но в ответ Бочкарева лишь упорно твердила, что слишком измучена и не хочет принимать участие в Гражданской войне ни в каком качестве. Пришлось отпустить.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.