Пути непролетарских писателей к революции сложны. Одни из них смогли почти вплотную приблизиться к пролетариату, выполнить требования, предъявляемые им к искусству, - таковы Луговской и Багрицкий, два талантливых поэта, недавно вступивших в РАПП, таков был и Маяковский, отдавший все свое творчество революции. Другие еще ищут своих путей. Они упорно работают над собой, над выработкой своего мировоззрения, - таковы конструктивисты Сельвинский и Инбер, таков Леонов, перешедший от тем индивидуалистических к темам советского строительства (роман «Соть») и многие другие.

Третьи, наконец, открыто перешли во враждебный лагерь: к ним надо отнести Бориса Пильняка и Всеволода Иванова.

Есть и такие группы, которые до сих пор не смогли найти себя, определить свое отношение к революции, к советскому строительству. Они путаются в политических вопросах, они не знают еще, к кому пристать, с кем и для кого работать: с пролетариатом и для него или же с его классовыми врагами.

Еще несколько лет тому назад такое положение было вполне объяснимо и понятно. Мелкобуржуазному писателю, - а попутчики по своему происхождению в большинстве являются представителями мелкобуржуазной интеллигенции, - трудно сразу определить свой творческий путь. Он как представитель промежуточного слоя совмещает в себе, в своей психологии, в своих политических взглядах, самые несовместимые и противоречивые элементы. У мелкобуржуазного интеллигента нет своей классовой психологии и взглядов.

Реконструктивный период, период самых резких классовых противоречий, требует от каждого определения своего политического лица. Именно поэтому среди писателей - попутчиков произошли в настоящее время весьма значительные расслоения.

Осталась только одна более или менее крупная группа писателей, по-прежнему не определившая своего отношения к революции и отказывающаяся его определить, - это литературная группа «Перевал», чья деятельность вызвала недавно единодушное осуждение всей советской общественности. Последний сборник «Содружества писателей революции «Перевал» подвергся жестокой критике. «Правда», «Комсомольская Правда», «Литературная Газета» посвятили сборнику ряд статей. В Коммунистической академии, в Доме печати, ряде рабочих литературных кружков были поставлена диспуты, обсуждения этой книги.

Сборник «Ровесники» представляет собою умилительную картину полного согласия всех представленных в нем писателей. Действительно, взгляды на, литературу, изложенные во вступительной статье сборника, написанной критиком Лежневым, полностью подтверждаются художественными примерами, рассказами, стихами.

Что считают перевальцы основой художественного творчества?

Прежде всего - «необходимость быть в искусстве до конца искренним». Против такого положения, кажется, никто спорить не может. Мы знаем, что пролетарская критика жестоко обрушивается на неискренних писателей, не только на подхалимов и приспособленцев, но и на тех, кто, не переварив полностью политических задач и требований партии, пытается воплотить их в художественных произведениях. Пролетарская критика требует искренности от писателя. Но этого мало. Она требует также, чтобы писатель искренне служил задачам пролетариата. А об этом уже перевальцы умалчивают. Для них всякое произведение, - дружественно ли оно пролетариату, враждебно ли ему, - одинаково ценно только благодаря своей искренности.

Другое положение теоретика перевальцев Лежнева заключается в требовании трагедийного искусства. «Трагедийное искусство, - пишет Лежнев, - то, которое берет основные конфликты эпохи, ставит их во всей глубине и значительности, не урезывая их, не смягчая, не боясь их резкости, и старается их так или иначе развязать. Какова будет эта развязка, - будет ли трагедийное искусство трагичным, минорным или жизнеутверждающим, мажорным, - зависит от тонуса эпохи, от социально - общественной позиции художника и т. д. Но всегда его, смысл и оправдание будет в том, что это большое, серьезное искусство, чуждое дешевого благополучия и чиновничьей благонамеренности, но старающееся покрыть все розовым лаком идиллии, поскорее примирить непримиримое и дать восторжествовать неизбежной добродетели» (разрядка моя - С. Г.).

В этой длинной цитате окончательно раскрывается платформа «Перевала». Искусство должно быть искренним и трагедийным, т.е. ставящим «основные конфликты эпохи». Как оно их разрешает - это неважно, это зависит «от социально - общественной позиции художника».

Таким образом, оправдывается всякое талантливое художественное произведение, независимо от того, революционное оно или контрреволюционное. Так, логически рассуждая, можно оправдать роман Замятина «Мы», «Белую гвардию». Булгакова, «Красное дерево» Пильняка.

Третье, наконец, требование, которое выставляет Лежнев в своей статье и которое мы рассмотрим здесь, - это требование гуманизма в искусстве. Что такое гуманизм? Это любовь к человеку, ко всякому человеку без разбора: к рабочему и к нэпману, к кулаку и к батраку.

Ищешь ты человека в любом, Как и прежде, забыв про обличье, пишет в «Ровесниках» поэт Тарусский. На деле оказывается, что поиски «человека в любом», перевальский гуманизм, является не чем иным, как замаскированной жалостью к классовому врагу. В сборнике помещен отрывок из романа Губера «Сыновья». Тема его чрезвычайно характерна. У коммуниста, дворянина по происхождению, порвавшего со своей семьей, заболевает отец. Сын, раньше совсем забывший про своих родных, проникается к нему острой жалостью. Вот это описание жалости к больному отцу - классовому врагу - и является основным содержанием отрывка.

Отрывок может служить весьма примечательной иллюстрацией к разобранным теоретическим положениям Лежнева. Действительно, в нем взят «конфликт эпохи» (хотя далеко не основной) и поставлен «во всей глубине и значительности». Он отвечает и требованию гуманизма: его содержание - жалость к человеку.

И вот это произведение объективно оказывается произведением контрреволюционным. На диспутах перевальцы защищали его, примерно, следующим образом.

- Разве сын не будет испытывать жалость к больному отцу, даже если он его классовый враг? Разве это не верно? - говорили они.

Такое положение, конечно, вполне возможно. Может быть, что у иного партийца личное и вытеснит классовое. Против этого спорить нельзя. Но перевальцы не хотят понять, что описание в художественном произведении жалости к классовому врагу есть пропаганда этой жалости. В художественном произведении «художник выражает идею образами» (Плеханов). Если в художественных образах показана жалость к классовому врагу, то из этого следует, что художник пропагандирует идеи классового мира.

Подобная жалость к классовому врагу разлита во всем сборнике и преподносится читателю в более или менее завуалированном виде. Она есть и у самого «левого» перевальца, у Катаева, в его повести «Молоко».

Отметим, наконец, еще одну особенность сборника «Ровесники». Чрезвычайно характерно, что большая часть помещенных в нем литературных произведений показывает уход писателей «Перевала» от советской действительности. Роман Слетова «Мастерство» рисует Италию на рубеже XVIII и XIX веков, все стихи вневременны и не ставят социальных проблем; тем же отличаются и рассказы Павленко («Шематон» - анекдотический рассказ о неизвестно зачем странствующих крестьянах), Зарудина, Пришвина.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.