Завтра будет поздно

- Очарователен! Не правда ли, Майечка? - встречает ее в машинном бюро расплывшаяся в улыбке Быстрицкая. - Впрочем, говорят, он женат! - и многозначительно вздыхает.

В другое время Майя обязательно сказала бы Быстрицкой что - нибудь очень язвительное. У нее даже приготовлена на всякий случай колкая шпилька: «Наверное, в сорок пять лет так же легко все замечать, как в двадцать не обращать ни на что внимания!» Уж что - нибудь да обязательно придумала бы Майя, но сегодня просто не хотелось рта раскрывать. В голову лезла разная чушь, и все казалось в одинаковой степени страшным и выполнимым для Геньки. О, Геньку она знала хорошо!

Кажется, еще в седьмом классе Генька, рыжий мальчишка с нахальными зелеными глазами, сказал, что он ее любит, но писать стихов, как это делают другие, не будет. Не потому, что не может, а просто не желает. Тогда же он потребовал, чтобы она не дружила с восьмиклассником Усяхиным, иначе обязательно его отлупит и вообще станет систематически бить. Майя не знала, бил ли Генька Усяхина, но дружба с восьмиклассником вскоре неожиданно порвалась. В общем, сколько она помнит Геньку, он никогда не отличался добропорядочностью, и ждать от него можно было чего угодно.

Только сейчас Майя подумала о том, что Генька может подкараулить ее вечером с провожатым и затеять драку. Ведь не зря же он каждый раз упоминает о тех, кто ее провожает! Этого еще не хватало! Может, поговорить с ним, а? По - хорошему поговорить. Он поймет. Все - таки он не такой, как все, с кем она бывает на танцах, - тем только бы целоваться да говорить пошлости...

Майя вспомнила, как однажды Генька плакал - да - да, по - настоящему плакал! - и ей стало смешно. Смешно и грустно. В то лето, в конце каникул, школьники поехали работать в колхоз. Ребята, помнится, пропалывали свеклу, изнемогали на солнце и чудовищно завидовали Геньке, устроившемуся водовозом. Но на этой завидной должности Генька продержался недолго. Вскоре он был смещен и заменен бойким деревенским пацаном только потому, что никогда не бил лошадь и поэтому привозил воду в поле с большим опозданием. А ночью после этого Генька плакал. Сквозь слезы он доказывал, что вот и ни капельки не жалеет о бочках - черт с ними! - а пацан все - таки сволочь, потому что бьет лошадь.

Чудак был этот Генька! Он, например, уверял, что может, как верблюд, по нескольку дней не есть и не пить. Конечно, Майя не поверила. Генька обиделся и сказал, что она еще плохо знает людей. За короткое время он так осунулся и почернел, что Майя, сжалившись, как - то на уроке протянула ему пирожок. Генька молниеносно проглотил угощение и смущенно признался, что верблюжья жизнь, оказывается, очень и очень невеселая...

Это воспоминание развеселило девушку. Домой она возвращалась, забыв о дневных неприятностях и Быстрицкой. А вечером пошел сильный дождь, и Майя, сама не зная отчего, обрадовалась ему. О назначенном на вечер свидании не хотелось и думать.

До позднего часа она перебирала школьные тетради, листала учебники и во всем находила волнующие подробности недавнего прошлого; но главное - Майя окончательно убедилась, что все ее прошлое так или иначе связано с Генькой, с юностью. Генька был всюду: в школе, в летнем лагере, на катке, на улице и даже в милиции, куда они ходили делегацией с требованием выпустить пойманных на улицах бездомных собак. И всюду его рыжие, ужасно беспорядочные вихры! Милый Генька!

Майя долго ворочалась в постели, а утром первой ее мыслью было почти тревожное: придет или не придет?

Геньки на остановке не было. Майя пропустила несколько трамваев и чуть не опоздала на службу.

Как-то совсем неожиданно, уже сидя за машинкой, Майя сделала вдруг открытие: и она, и Генька, и все те, кто сближает ее с недавним прошлым, стали взрослыми. Такая мысль никогда раньше не приходила ей в голову. И оттого, что открытие это заставило Майю по - новому, совсем другими глазами взглянуть на жизнь, она растерялась.

Оказалось, что настоящее, которым она жила, до убогости пусто и однообразно. Оказалось, что и она, Майя, стала другой, чем - то немножко похожей на Быстрицкую. Это сходство невозможно выразить определенно, но оно было, было!

Растворенное настежь окно не приносило прохлады, и когда с улицы ворвался завывающий звук сирены «Скорой помощи», Майя вздрогнула. Не раздумывая, она отыскала в телефонной книге номер справочного городских больниц и, пока набирала его, растерянно искала себе оправдания.

Геньки в больнице не оказалось, по крайней мере в списках не значился. Но успокоения это не принесло. Получалось, будто она была виновата в Генькином несчастье. А в том, что с ним что - то стряслось, Майя не сомневалась. Он же сказал: «Завтра будет поздно». А это значило, что Геньке очень и очень трудно.

Майя не знала, что бы ответила Геньке, будь он здесь. Наверное, потрепала бы его рыжий чуб и сказала что-нибудь ласковое, по-настоящему хорошее. Может быть, что прошло детство, а они по-прежнему те же - дорогие друг другу мальчишка и девчонка; что, как бы ни сложилась судьба, дружба навсегда соединяет их вместе. Да мало ли хорошего можно сказать человеку, с которым вместе рос, которого знаешь, как самого себя! Все это Майя и скажет Геньке сегодня. Она убедит его, что отчаяние - удел слабых, а борьба за счастье это «не вздохи на скамейке и не прогулки при луне», как написал поэт. Кажется, неплохо прозвучит! А главное, чтобы он понял: будущее впереди, и строить его нужно собственными руками!

В этот день Майя уже не была рассеянной, не делала опечаток и не вздрагивала, когда открывалась редакторская дверь. Она работала сосредоточенно, не отвлекалась, даже когда в машинном бюро прыскали от рассказанного мимоходом анекдота.

А когда закончилась работа и сотрудники загремели ключами, запирая столы, Майя заторопилась...

Знакомая улица. По этому тротуару много лет подряд бегала она в школу, здесь прошло детство. Здесь был и дом, в котором жил Генька.

Этот дом Майя хорошо знает. Во дворе ребята постоянно играли в войну, били мячом оконные стекла; в подъездах по вечерам курили подростки, стремившиеся скорее стать взрослыми. Все это хорошо Майе знакомо! Вот и сейчас, поднимаясь по лестнице, она знала, что кое - кто с любопытством смотрит ей вслед. Если девушка звонит у Генькиной двери, то это, по их мнению, непременно что - нибудь значит!

А это не значило ничего, потому что отворившая дверь старушка - сколько Майя ее помнит, всегда чем - то недовольная, - ворчливо сообщила: соседей нет дома, а Генька вчера уехал куда - то очень далеко и, кажется, навсегда.