Заговорщики

- Оба его голубя уже прибыли, - значит, он на месте.

- Вы не дали ему передатчика?

- Лама с передатчиком! Достаточно того, что у него есть секретный приёмник, чтобы поймать мою песенку.

Генерал несколько раз прошёлся по комнате:

- Хорошо. Докладывайте мне о ходе этого дела. Оно может оказаться очень интересным.

Генерал взял Паркера за плечо и подвёл к карте. Кончик его карандаша остановился на ставке гоминдановского главнокомандующего.

- А что, если не сбивать этот ваш бомбардировщик, прежде чем он не... - генерал понизил голос, прежде чем вы не сбросите бомбу на резиденцию старого разбойника?

Паркер бросил на генерала быстрый взгляд:

- А захотят ли наши от него отделаться? Генерал протянул руку:

- Чан становится стар и слишком уж непопулярен в Китае. Я думаю, мы не отказались бы от другого субъекта во главе лавочки...

- Умоляю вас, сэр! - И Паркер приложил палец к губам.

- Есть вещи, которые никогда не станут достоянием даже самого кропотливого историка.

Паркер знал это не хуже генерала. Именно поэтому он, возвратясь домой, внимательно просмотрел счёт, полученный от кондитера, свернул его трубочкой и держал над огнём свечи до тех пор, пока от бумажки остались лишь чёрные хлопья.

Из пустыни тянуло холодом. Свежий воздух врывался через арку въезда на главную улицу, асфальтовая стрела которой прорезала Улан - Батор из конца в конец.

Часовые у едва белевшей в темноте стены большого дома поёживались от ночного холода.

Далеко за полночь в темноте послышался мягкий топот нескольких пар некованых конских копыт. Эти звуки приблизились к самому дому и оборвались у подъезда. В темноте замаячило светлое пятно плаща и стремительно приблизилось к дверям. Цирики скрестили было штыки винтовок, но привыкшие к темноте глаза их тут же опознали Соднома - Дорчжи.

Адъютант и Гомбо - Джал под руки ввели в подъезд пошатывающегося на онемевших ногах Хараду...

... Через час собравшиеся в кабинете Соднома - Дорчжи хмуро слушали допрос японца. Все знали, что забрасываемые теперь в Монгольскую народную республику японские разведчики работают на командование расположенных в Китае американских войск. Ширма гоминдана, которой прикрывается это командование, никого не могла обмануть - ни своих, ни чужих. Зачастую японцы получали теперь задания не от своих японских начальников, а непосредственно от американцев, которых ненавидели и презирали. И всё же японцы рассматривали эти задания как обязательные. Они знали, что такими же были бы приказы их собственных хозяев.

Иностранцев, дававших им теперь приказы, разведчики - японцы ненавидели ничуть не меньше, чем китайцев, может быть, даже больше, потому что они были белыми. Единственно, кого японские разведчики ненавидели и боялись ещё больше, чем янки, были русские. Правда, над вопросами высокой политики рядовые разведчики задумывались редко. Они не привыкли мыслить самостоятельно, а в новых инструкциях японской секретной службы было сказано, что, работая по приказам янки, «глаза и уши сына Солнца служат будущему могуществу великой империи Ямато».

В этих инструкциях, разработанных американским штабам, не говорилось, что работа японских разведчиков ведётся для пользы чужой мировой империи, во славу иноземных генералов, за прибыли иноземных нефтяных, стальных и железнодорожных концернов. Это нельзя было сказать открыто, так как американцы знали, что каждый японский разведчик их ненавидит и презирает. Зато там можно было с полной откровенностью сказать, что каждый успешный шаг японского разведчика и диверсанта - вклад в дело борьбы с коммунизмом, опасностью, грозящей священным устоям трона и правам дзайбацу. Об этом говорилось на каждой странице инструкций.