У человека, возвращающегося после долгой разлуки в родной дом, чувство неизбывной радости соседствует с каким-то удивительным, щемящим ощущением смутных предчувствий и неосознанных надежд от предстоящих встреч с дорогим прошлым. Дорогим, даже если оно было нечеловечески тяжким, обильно политым твоей или друзей твоих кровью.

Тот дом, куда я ехал сейчас, находился не в дремучем лесу, не в чистом поле, не в гиблых болотах, не в сырой земле, куда зарывались мы перед очередным броском врага, а на окраине большого города. В просторных, светлых и чистых казармах было по-своему уютно, стояли телевизоры, и хотя я бывал здесь лишь изредка, наездами, все равно это был мой дом, потому что там, за КПП, бодрствовало охраняемое часовым знамя моего полка — гвардейского мотострелкового имени Александра Матросова.

Правда, не выйдет мне навстречу майор Николай Николаевич Власов, храбрейший командир, чье имя в военную пору с уважением произносилось на фронте. Не обнимет, не сверкнет озорными глазами замполит Николай Ефимович Малицкий, которого на моих глазах с двумя десятками осколков в теле выносили с поля боя. Не увижу там ни капитана Байтмана, чьи обязанности офицера разведки довелось после его ранения исполнять мне, ни боевого дружка младшего лейтенанта Борю Микрюкова. Генерал Власов и Малицкий дают о себе знать по праздникам, а Яша Байтман и полковник Микрюков живут недалеко от меня, в Москве.

Итак, я ехал в свой полк накануне 30-летия прогремевшего на все фронты подвига рабочего паренька Александра Матросова, подвига, который увековечил это имя в названии воинской части (первый и пока единственный случай в мире, когда полк носит фамилию рядового солдата), в памятниках, стоящих во многих городах нашей страны, озарил еще одним лучом славы воспитавший его Ленинский комсомол.

Уже тридцать лет прошло с того самого дня 23 февраля 1943 года, когда Саша Матросов у деревни Чернушки закрыл грудью амбразуру фашистского дзота. Тридцать лет. Это лишь по прошествии длительного срока кажется, что быстро пробежало время.

Я не был в полку несколько лет, и там все новые лица, но с самого первого часа пребывания я не чувствовал себя чужим: объединяло-то нас все то же знамя, которое вручил нам когда-то генерал Михаил Ильич Казаков, командарм 10-й гвардейской. И происходило это в Латвии, куда ворвались мы после жестоких боев. Гитлеровцы еще огрызались. А впереди были Рига и Балтийское побережье, до которого мы, потеряв немало товарищей, все же вскоре дошли, заставив фашистов захлебнуться соленой водой...

Командир

Командует полком Александр Евгеньевич Иваницкий. Сын знатного доменщика из Запорожья, сам мечтавший пройти путем отца и уже поступивший в вуз. Да вот война. Его послали в училище, и он стал лейтенантом первого послевоенного выпуска. Получить правительственную боевую награду в военное время легче, чем в мирное. Вот почему на ленточки полученных за выполнение правительственных заданий ордена Красного Знамени и медали «За боевые заслуги» на мундире молодого полковника смотришь с особенным уважением.

ИВАНИЦКИЙ. Быть командиром именно этого полка — высокая честь, проявление особого доверия и признание способностей, так сказать, красная строка в послужном списке, но вместе с тем и повышенная ответственность. Так считает любой наш комбат, комроты, комвзвода. Во время последних учений одно из подразделений выполнило все боевые задачи, далеко опередив положенные нормативы. Большинство подразделений по итогам учебной, боевой и политической подготовки за 1972 год стали отличными. Но даже среди них выделяется 1-я рота, в которую навечно зачислен гвардии рядовой Александр Матросов. Ей неведомы никакие нарушения.

В роте все напоминает о бессмертном подвиге. Койка Матросова, ежеутренне застилаемая заново. Ритуал утренних и вечерних поверок, где первым выкликается имя Матросова. На них нередко присутствуют школьники, приезжающие в комнату боевой славы полка из самых разных городов страны. Их присутствие, неподдельное ребячье волнение подобно электрической энергии заряжают солдат. Вся атмосфера жизни и учебы роты пронизана чувством высочайшей готовности к подвигу. Был такой случай. Солдат 1-й роты комсомолец Борис Лацепов возвращался из отпуска. Поздний вечер. На станционном перроне никого. И вдруг захлебывающийся женский крик. Рванулся туда. Двое подвыпивших хулиганов тащили упиравшуюся девушку. Лацепов вступил с ними в борьбу. Отшвырнул одного, схватился со вторым, а тот пырнул его ножом. Борис, истекая кровью, не выпустил бандита, пока не подоспела милиция. Месяц пролежал солдат в госпитале. Скажите, разве Лацепов не настоящий матросовец?!

В одном из подразделений солдат Жуков допустил сперва незначительное, затем серьезное нарушение. После наказания я перевел его в роту Матросова. Прошло всего полтора месяца. Жуков стал дисциплинированнейшим солдатом, на которого другим можно было равняться. После получения им первой благодарности за отличное несение службы вызвал я Жукова, поинтересовался, кому, так сказать, персонально обязан он чудесным превращением. Ответил: «Матросовскому духу в роте».

В заключение скажу: многие годы наша часть в числе передовых в округе. ЦК партии и Совет Министров республики передали нам на вечное хранение знамя. Полк награжден и знаменем ЦК ВЛКСМ.

Во время беседы с полковником Иваницким в памяти моей всплывали командиры Матросовского полка в самые ответственные моменты боев: то Федор Григорьевич Шаплюк, лично возглавивший отражение прорвавшихся в расположение нашего штаба автоматчиков и вскоре после этого тяжело раненный на берегу Айвиэксте, но не оставивший полка, пока мы не переправились с боем через реку.

То виделся Николай Николаевич Власов в дни нашего продвижения через Лубаны — гиблые болота, где даже коней засасывала зелено-коричневая тягучая муть, где, казалось, каждая кочка могла выстрелить тебе в спину, где едва ли не на каждом километре ожидали искусно замаскированные в лесу засады, а минные «сюрпризы» разбросаны были по настилам через болота.

Не уверен, что Суворовский переход через Альпы был намного сложнее. И, слушая Александра Евгеньевича Иваницкого, видел его, Власова, когда он во главе полусотни матросовцев бесстрашно сдерживал под Ауце на участке свыше километра контрнаступление неприятельского батальона, подкрепленного тремя танками.

Замполит

Майор Червяков — заместитель командира по политчасти. Слесарь, закончил вечернюю школу, поступил в общевойсковое училище. А затем командир 1-го взвода матросовской роты. Заочно учится на экономическом факультете университета, мечтает поступить в военно-политическую академию. Если вы хотите представить себе майора, вызовите в памяти облик Гагарина. Они удивительно напоминают друг друга — милой улыбкой, силой обаяния, невольным притяжением к себе.

Самое раннее воспоминание его, пятилетнего: многих в селе, в том числе их семью, загнали в сарай. И перед тем, как запереть, облили пол керосином. Высокий, как жердь, солдат чиркнул спичкой, швырнул в солому, поспешно выскочил. Толя прижался к голосившей матери. Потом внезапные выстрелы. Распахивается дверь. Какие-то люди выводят, выносят их из сарая. В последнюю минуту спасли партизаны.

ЧЕРВЯКОВ: Мог ли, став подростком, не мечтать о военной службе, чтоб никогда, ничьих детей не пытались сжечь заживо! Я часто думаю: как Саша Матросов, не знавший ни отца, ни матери, воспитывавшийся в Ивановском детдоме под Ульяновском, стал Героем! В том-то и сила нашего строя, что коллектив, в котором Саша рос, привил ему такие характерные черты советского человека, как справедливость, доброта, чувство взаимовыручки, мужество, любовь и труду и преданность Родине. На примере Матросова мы наблюдаем «матросовский характер» у всего народа: стремление к подвигу, преклонение перед ним. В стране свыше десяти тысяч школьных музеев Матросова и пионерских дружин его имени. Нашу полковую комнату посетили сто тысяч школьников, и не только из близлежащих областей. Всего год, как в Великих Луках воздвигнут Музей боевой комсомольской славы имени Александра Матросова, а счет посетителей уже перевалил за 120 тысяч. А разве мало у нас на заводах и стройках бригад имени нашего рядового, отдающих долг ему не только как солдату, но и как лучшему рабочему Уфимской мебельной фабрики!

Он зачислен в полк навечно не только приказом, но и душой народа. Потому зримо присутствует во всей жизни части. Он участвует и в зачетных и проверочных стрельбах в 1-й роте. Тот, кто затратит на поражение целей меньше боеприпасов, покажет тактическую грамотность, наберет большее количество баллов, получает почетное право стрелять «за Матросова». И в эти минуты не узнать парня. Лицо его становится вдохновенным. Он превосходит самого себя. Потому что знает: эта оценка будет выставлена подле фамилии Матросова. В роте имеется деревянная табличка, на которой указано: «Автомат Героя Советского Союза А. Матросова». Она ставится подле автомата того солдата, который лучше всех содержит и бережет оружие. Переходящий кубок имени Матросова ежемесячно получает передовой взвод 1-й роты. А в Ленинской комнате роты, где по решению бюро комсомольской организации периодически вывешиваются фотографии отличников боевой и политической подготовки, неизменным всегда является первое фото — Александра Матросова. И каждый понимает: высочайшая честь — находиться рядом.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.