- Не легко.

- Вот это хорошо, что попросту сказали. А то спросишь - как живёшь? Замечательно, говорит, живу, а на деле выходит, что не каждый день обедает... Да, живём пока плохо, но скажите колхозникам - скоро всё решительно изменится к лучшему. Вопросы питания страны партия будет решать с такой же энергией, как в своё время решала вопросы индустриализации. Всё сделаем, чтобы люди начали хорошо жить. Лучше, чем до войны. Расскажите о людях: кто они, откуда - , что делают.

Воропаев на мгновение задумался, выбирая, с кого бы начать, но, видно, Сталину показалось, что Воропаев ищет формулировок, и он недовольно поморщился.

- Не ищите формулировок, дайте живые зарисовки. Мы уже сами как - нибудь сформулируем.

И Воропаев стал взволнованно рассказывать о всех, кто был ему близок - о Викторе Огарнове, Паусове, Цимбале, о Марии Богдановне с её детским санаторием, Аннушке Ступиной, о чете Поднебеско, Городцове, о всех тех, с кем он мечтал о будущем.

- А говорили, вам люди нужны! - удивлённо сказал Вячеслав Михайлович. - Да у вас питомник. Мы сами у вас скоро начнём брать.

Сталин долго молчал, зажигая и раскуривая папиросу.

- Если таким, как эти Поднебеско, - тихо, точно самому себе, сказал он, - дать силу - хорошо шагнём... Или эта девушка Ступина... она на одной ненависти к немцам жизнь поднимет. Конечно, если эту силу верно направить. А Цимбала вы берегите, не давайте в обиду. Такие беспокойные старики нужны, их молодёжь ценит... Ну, ещё кто есть?..

И ещё и ещё расспрашивал, задумывался, внезапно уходил в себя, точно сравнивая услышанное сейчас с услышанным ранее и определяя, где правда, и снова оживлялся, радуясь каждому новому имени.

Услышав от Воропаева о том, как тоскует Городцов по хлебу, как видит он во сне поля пшеницы до горизонта, встал и прошёлся, раздумывая.

Воропаев тоже встал, не зная, следовать ли ему за Сталиным или остаться у стола, но Молотов сказал:

- Сидите. Иосиф Виссарионович любит походить, подумать.

Возвращаясь к столу, Сталин сказал:

- Тоска по хлебу - это хорошо. Это тоска по самому главному. Но виноград, инжир, яблоки - они тоже нужны. Вы ему скажите, этому Городцову... он человек военный, поймёт, что вы тут вроде второго эшелона, резерв. С хлебом решим, за вас возьмёмся.

Он оживился, вспомнив свой разговор с садовником.

- Вот садовник - сорок пять лет работает, а всё науки боится. Это, говорит, не пойдёт, другое, говорит, не пойдёт. Во времена Пушкина баклажаны в Одессу из Греции привозили, как редкость, а лет пятнадцать назад мы в Мурманске помидоры стали выращивать. Захотели - пошло. Виноград, лимоны, инжир тоже надо на север проталкивать. Нам говорили, что хлопок не пойдёт на Кубани, на Украине, а он пошёл. Всё дело в том, чтобы хотеть и добиться. Вы ему так и скажите, - ещё раз повторил Сталин. - Как он сказал, этот Городцов: вижу, говорит, во сне хлеб?

- Да. Вижу, говорит, во сне, как пшеницу убираю. Проснусь - плечи болят от работы и в комнате свежим зерном пахнет.

- А может, такого Городцова в степные районы на пшеницу бросить? - вдруг предложил Сталин. - Русский человек - хлебороб. Подумайте. Поговорите с вашим руководством. Ну, ещё о ком расскажете?

Бесконечно взволнованный этим сжигающим душу разговором, Воропаев опустил руку в карман шинели и вместе с платком вытащил и уронил наземь букетик утренних подснежников.

Провожатый, что был невдалеке, поднял их, и Воропаев снова опустил цветы в карман.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.