Вон она, далеко, уходит, опустив низко голову.

— Гунта! — позвал Эйдис.

Голова девушки наклонилась еще ниже, и Гунта побежала. Мелькали коричневые от загара ноги и парусиновые туфельки. Яркий платочек цвел маком. И вот лепестки мака опали... девушка исчезла за зеленой заводью.

Кажется, Гунта крикнула что-то в ответ? Или ему только почудилось... «Оставайся, оставайся со своими рыбами...»

Эйдис прислонился к стволу. Весь мир в одно мгновение безвозвратно утонул в пучине. Так бережно ковавшееся счастье, сгорев, превратилось в пепел. На глаза кузнеца навернулись слезы.

— Проклятые окуни! Проклятые окуни!

Но «проклятые окуни» в тот вечер будто с ума сошли. Теперь уже трезвонили все бубенцы одновременно.

Эйдис долго стоял у яблони. Потом тихо спустился вниз и продолжал удить. Что ему еще оставалось делать?.. На сердце давил камень, во рту горчило.

Солнце зашло. Светлая летняя ночь бесшумно обняла уснувшую землю. Грустный, одинокий рыболов сидел на берегу и угрюмо смотрел на темную воду.

Наконец, и он поплелся домой. В одной руке удочки, в другой три прута тальника с нанизанными на них крупными прекрасными окунями.

Старику Кирсису тоже некуда было спешить. Он все еще сидел на краю поля и жевал трубку. Когда Эйдис с поникшей головой проходил мимо, Кирсис взглянул на кузнеца. Увидев гроздья окуней, он вздохнул с завистью.

— Вот этому везет!..

Перевел с латышского Хрис. Херсонский.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.