– Не выступать вообще.

– Почему?

– Вы не поведете за собой даже трети сената.

– И пропустить Мердока?

Я повторяю слова Уэнделла, что за стенами сената Мердок более опасен для общества. Сенатский мандат, говорю я, неизбежно сдержит его агрессивные махинации. Хуже будет, если хунта Мердока силой захватит власть. Что такое хунта, Стил не понимает, я вижу это по его глазам и тут же поправляю «хунту» на «шайку» и добавляю, что крайности реставраторов в сенате всегда подавит разумное большинство.

Стил долго не отвечает, и я жду, не присаживаясь.

– А вы знаете, кто выдвинет билль? – наконец спрашивает он.

– Рондель.

– Глава партии «джентльменов». Человек, проживший на свете столько же, сколько и я. Что же заставило его изменить продуманному и пережитому?

– Я только что слышал от главы вашей партии, Стил, – говорю я, делая ударение на «вашей». – Жизнь, как время: идет вперед, а не стоит на месте. Должно быть, Рондель это понял.

– Они котят расколоть нас, – тихо, но твердо произносит Стил. – Отойдут трудовики, зашевелились каноники, суетится мать-настоятельница, а главное, конечно, Мердок. Перемены? Я против перемен, Ано. Люблю все стабильное, прочное, неизменное. Должно быть, мне пора в отставку, сынок. Могу назвать тебя так, кто бы ты ни был. Ведь мне уже, как и Висту, давно за семьдесят. Только уйду после выборов. По конституции все мои голоса получат те, кому я их отдам. А у меня сто тысяч избирателей, и ни один из них не будет голосовать за Мердока.

Я вспоминаю рассказ Мартина, но молчу. Стоит ли огорчать старика, да еще в такой день? А на шантаж Мердока можно найти управу: есть и Уэнделл, есть и Бойль. Да и «Сити ньюз» может вмешаться, если понадобится. Словом, ответ Мердоку мы найдем и без Стила.

Звонит колокол, призывающий членов сената в зал заседаний. Стил уходит из ресторана, мне его искренне жалко: священник, основы веры которого поколеблены. Я медленно иду за ним, сливаясь с толпой в коридорах. Цветные сюртуки и фраки перемешались с наглухо застегнутыми пиджаками и высокими жилетами, а кружевные жабо с широкими галстуками, как смесь годов, нравов и состояний. Журналисты с открытыми блокнотами толпились у входа в ложу прессы. Их длинные клетчатые пиджаки походили на форму. В соседнюю ложу сенатских чиновников входили более старомодные джентльмены и леди. Женщин было довольно много и в зале заседаний и на хорах для публики. Они выглядели пестро, но чаще глаз примечал сухопарых подтянутых директрис пансионов и настоятельниц монастырей, а то и просто монахинь в белых накрахмаленных шляпах. Красные треуголки лакеев, приносящих пиво и бутерброды а зал заседаний, еще более увеличивали крикливую пестроту картины.

У входа в ложу мне встречается Мердок, на этот раз более старомодный и чинный, как мопассановский редактор Вальтер из «Милого друга». Улыбка его лучезарна, словно у игрока, крупно выигравшего на ипподроме.

– Радуетесь? – замечаю я. – Не рано ли?

– А вы сомневаетесь, мсье Ано?

– Почему я и отказался от ваших пяти тысяч.

– Боюсь, что вы мне уже не нужны. Как советник Стила, разумеется. Охотно предлагаю вам тот же пост.

– Не рано ли? – повторяю я.

– Я уже присмотрел себе кресло в сенате. Подумайте, Ано, может быть, это окажется выгоднее, чем предложение Уэнделла?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 18
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.