Волчий билет

- Ересь, - убежденно сказал Хромов. - Кашу маслом не испортишь!

Митя ничего не ответил и отнес печатать аттестацию на машинке.

На станцию ребята собрались часа за два до отхода поезда, и так как уже до этого все слова, собственно, были сказаны, то чувствовалась специфическая предотъездная неловкость за молчание.

Через каждые пять минут кто - нибудь подходил к Сереже Георгиевскому и говорил:

- Ну, ты... того, смотри, пиши. Не забывай братву!

- Если станешь там, в Москве, этакой шишкой, не зазнавайся. Приеду - устроишь!

- Сережа, милый, - говорила Таня Климова. - Как только приедешь в Москву и устроишься, так не забудь узнать, где машинистка нужна. И главное - пиши.

Сережа всем расточал святые обещания, но видел ребят как в тумане. Самый факт отъезда, перспективы - и особенно ощущаемая сквозь одежду бумага в левом боковом кармане - кружили Сереже голову.

Наконец, пришел поезд. Ребята оживились, вспомнили тысячу вопросов, которые надо было задать Сереже, массу напутствий, заговорили наперебой, и Сережа, не успев, как следует со всеми распрощаться, вскочил в нагон, когда поезд уже трогался.

В вагоне Сережа расположился на верхней полочке, подстелил пальто и положил под голову куртку, предварительно вынув из бокового кармана бумажник, в котором, вместе с тощей парой червонцев, хранилась и самая большая Сережкина ценность: аттестация, вложенная аккуратно в комсомольский билет.

Девица на соседней полке проснулась, протерла глаза и спросила Сережу:

- Это какая станция была?

- Криворезово, - ответил Сережа и почему - то прибавил: - порядочная дыра!

- А вы почем знаете? - спросила девица.

- Еще бы не знать, - 18 лет прожил в этой трущобе.

- А теперь? Далеко едете?

- В Москву! - сказал деланно - безразличным тоном Сережа.

- Учиться? - спросила девица.

- Еще не знаю! - сказал Сережа. - Прежде всего, надо устроиться, а потом уж посмотрим.

- Легкое дело - устроиться! - донесся чей - то голос снизу.