П. Охрименко, перевод с англ.

Они сидели друг против друга за отдельным столиком в клубе, так близко ко мне, что я не мог не слышать, о чем они говорили. Оба они - толстяки, оба говорят грубым, громким голосом.

- Вот если бы Китченер сделал так, как я говорю, - рассуждал Джинкс, - тогда бы...

Я сразу понял, что он был одержим военной манией. Он воображал, что командует целыми армиями в Европе.

Вслед за сказанными им словами, он, при помощи трех кусков хлеба, двух маслин и десертного ножа, начал объяснять Блинксу, каким способом можно в скорейший срок уничтожить германскую армию.

Блинке глядел на диаграмму Джинкса суровым безучастным взглядом, какой можно видеть у лорда Китченера, как он обычно изображается в дешевых журналах.

- Ваш фланг слишком обнажен, - сказал он, указывая на кусок хлеба Джинкса. Он произнес эти слова с суровой угрюмостью Жоффра.

- Мои резервы защитят его, - сказал Джинкс, подвигая две перечницы на поддержку хлеба.

- Я прошу вас помнить, - продолжал Джинкс, - я не говорю, что Китченер это сделает; я говорю: он должен был бы это сделать. Это в точности тактика Куропаткина при Мукденс, и это именно тот маневр, к которому прибег генерал Грант при Ричмонде.

Блинкс важно кивнул головой, по-видимому, соглашаясь со своим приятелем.

Довольно странно, что ни один из них, я уверен в этом, не имел представления о гражданской войне в Америке, если не считать того, что он почерпнул из «Хижины дяди Тома». На это составляло неотъемлемую часть их мании. Джинкс и Блинкс почему-то вообразили, что они знают историю всех войн по инстинкту.

Вскоре они встали, стряхнули салфетками крошки со своих жилеток и, переваливаясь па ходу, тяжело зашагали к двери. Мне было слышно, как они говорили о том, что необходимо обратить внимание на усиленное обучение солдат. Они вводили самую строгую дисциплину, граничившую с жестокостью.

Джинкс уверял, что все наше поколение слишком упитано и мягкотело. Если бы ему было предоставлено право, то он мобилизовал бы в Соединенных Штатах всех мужчин в возрасте до сорока семи лет (ему самому сорок восемь) и муштровал бы их до тех пор, пока они не стали бы похожи на скелеты.

Блинкс шел дальше. Он настаивал, что необходимо мобилизовать всех мужчин в возрасте до пятидесяти лет (ему самому - пятьдесят один год).

Я заметил, что Джинкс и Блинкс всегда приходили в клуб вместе и вели здесь на досуге европейскую войну.

Я никак не мог понять, на чьей стороне они были. Иногда мне казалось, что они были и на той и на другой. Один день они командовали огромной русской армией, и была однажды такая неделя, когда Блинке и Джинкс во главе огромных отрядов казаков угрожали опустошить всю Европу. Было страшно смотреть, как они сжигали церкви и монастыри, и как Джинкс бросал в пламя целые толпы одетых в белые одежды монашенок, как ненужные клочки бумаги.

Одно время я даже боялся, что они сметут с лица земли всю цивилизацию. Но вдруг Блинкс решил, что казаки Джинкса не совсем подходящие вояки, что они недостаточно вымуштрованы. Тогда он немедленно превратился в прусского фельдмаршала и объявил, что его военная техника превосходит технику всех других стран, и смел с лице земли войска Джинкса даже без помощи солдат, одной техникой.

Таким образом они всю зиму передвигались по карте Европы, повсюду неся смерть и разрушение и наслаждаясь этим занятием.

Но больше всего мне нравился их дикий восторг перед морскими сражениями.

Джинкс обычно воображал себя подводной лодкой, а Блинкс играл роль первоклассного броненосца. Джинкс вдруг показывался своим перископом на поверхности воды, в одно мгновенье определял местоположение Блинкса и затем с быстротой молнии опять нырял под воду я начинал выпускать свои мины. У него всегда было шесть мин.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.