Среди золотых нив Днепропетровщины затерялось небольшое село между Днепром и Донбассом - Власовка. Власовкой оно стало теперь в честь Власа Яковлевича, одного на замечательных людей Советской Украины и всего нашего Союза. Да я самый район теперь носит его имя - Чубаревский район. Сорок четыре года назад не было ни Власовки, ни Чубаревского района. Было село Федоровка, оно же Бурлацкое, и здесь, в этом селе, 10 февраля 1891 г. начал свою жизнь Влас Яковлевич Чубарь.
Семья Власа перебивалась с хлеба на квас. Отец и мать грамоты не знали, единственной грамотой для них была нужда. Смысл жизни заключался в куске хлеба.
«Идиотизм деревенской жизни» сломил не одну замечательную натуру в старой России. И молодому Власу грозила та же судьба. Старшая сестра с детства гнула спину батрачкой у кулаков. Влас видел ее, вымотанную непосильным трудом. В детском мозгу рано зародилась тревожная мысль: «Неужели и мне придется делать то же?»
Где-то были иная жизнь и иные люди. Где-то были люди, которые не хотели гнуть спину и дрались за то, чтобы жить с поднятой головой. Широкий, привольный Днепр и промышленный Донбасс не раз забрасывали и в убогую Федоровку людей, видевших большие города и большие горячие схватки. От них, от их рассказов, от их смелого вызова судьбе и врагам потянуло к книгам, к той настоящей правде жизни, которую можно было узнать от умных людей, писавших книги. И Влас начал учиться читать еще до того, как перед ним раскрылись двери школы. Но чем больше он читал, тем больше хотелось читать еще. Чтение раздвинуло горизонты жизни - она стала интересней. Теперь уже был один путь - в школу. Как ни бедны были родители Власа, а сына гам захотелось воспитать, вывести на дорогу.
Влас пришел в школу совсем малышом - раньше положенного срока. Он стал одним из первых учеников. И все-таки по окончании школы его не выпустили и задержали на год: царский закон не допускал, чтобы люди становились грамотными раньше дозволенного начальством возраста.
Школа была палочная, - известно, какие школы были при царизме. Учитель любил говаривать: «За битого двух небитых дают» - я эту истину проводил в жизнь строго. Бивали и Власа. Не всегда за провинности, а так, для острастки, для воспитания страха божия и любви к начальству.
Примитивный детский анализ уже тогда раскрывал перед Власом правду классового строя. Вот, например, поп. Поп в селе - важная персона. Церковь помещалась почти рядом с хатой Чубарей, и Влас видел всю жизнь попа, проникал во все ее тайники. Поп был одним в церкви и школе и другим в жизни. Он был не дурак выпить, и, когда напивался, орал и ругался не хуже любого смертного. И мало-помалу Влас потерял веру в божественное откровение, которым торговал поп. Этому помогло и то, что Влас часто бывал среди взрослых, которые ненавидели попов и всю церковную обираловку.
За разоблачением последовала борьба. Пока еще робкая, детская, но уже борьба. В маленьком Власе просыпался революционер. Он в школе вместе с другими ребятами засыпал попа щекотливыми вопросами: почему, например, одни люди бедные, а другие богатые? Поднимал много других опасных тем. Поп долго гнусавил хриплым от запоя голосом и, в конце концов, запутавшись в лабиринте перекрестных вопросов, чертыхался и прогонял беспокойных ребят.
За стеной школы дети видели тот же обман. Поп гноил собранный у крестьян хлеб. Этим хлебом, собранным у бедноты, кормил своих свиней. Ребятам не раз приходилось вытаскивать хлеб из свинарника, чтобы полакомиться: дома, хлеб бывал далеко не всегда.
Первым учителем жизни для Власа был не поп, а сосед-сапожник. Сапожник был талантливым самоучкой, любил читать книги, выписывал журналы. У него часто собирались крестьяне и вели недозволенные речи. Это был своего рода нелегальный клуб. В этот клуб приходили рабочие, строившие церковь, заезжали «студенты», пробиравшиеся из Екатеринослава, в Юзовку или в Ростов. Попадали в этот клуб прокламации социал-демократов и социал-революционеров. Влас приходил к сапожнику, вникал в его несложную житейскую мудрость, слушал споры взрослых, читал вслух книжки и брал некоторые из них с собой. Читал «Вестник знания», «Самообразование», где говорилось обо всех науках, рано узнал о Дарвина. Дарвин бросал вызов поповскому богу. И в этой борьбе с богом Влас сразу стал на сторону ученого. С детских лет он выбросил из головы боженьку, а вместе с ним и преклонение перед начальством. Было начало 90-х годов, когда начальство: поп, урядник, стражник - уже теряло свой авторитет, и в головах бедноты укреплялась мысль о неизбежности революционной борьбы. Это характерный факт каждой большевистской биографии. Отрицание капитализма начинается с отрицания бога. Разрушив этот авторитет, ребенок легко рушит и все остальные авторитеты буржуазного общества.
Одиннадцати лет Влас вышел из начальной сельской школы.
Останавливаться на полпути не хотелось. Жизнь манила вперед - к еще большему знанию, и Влас поступил в 1902 г. во вновь открытую в селе двухклассную школу. В школе он был самым младшим, а были вместе с ним в классе и восемнадцати, и двадцатилетние парни. Влас жил жизнью взрослых, участвуя во всех школьных и внешкольных занятиях. Вне школы уже сложились политические кружки, где молодежь и взрослые обсуждали наболевшие вопросы.
При школе учителя открыли вечерние курсы для взрослых, куда потянулось все передовое на селе. Пошли учиться грамоте даже сорокалетний отец Власа и другие неграмотные крестьяне, пошли учиться и грамотные, чтобы полнее узнать жизнь.
В селе началась скрытая борьба. Урядник, поп, учитель начальной школы - захудалый дворянин, лавочник и кулаки шпионили и доносили на учителей, что те разводят «крамолу», а учителя двухклассной школы продолжали объединить в школе и в нелегальных кружках передовых людей села. Революционная литература пачками приходила в село и расходилась по рукам. Кружки начали политически определяться в социал-демократические и социал-революционные.
Начальство не могло дальше терпеть «крамолу». Весной 1904 г. нагрянула полиция и жандармы из Екатеринослава, арестовали учителей, обыскали все жаты по описку, составленному урядником и попом, арестовали некоторых крестьян.
Осенью Влас уехал в Александровск - в механико-техническое училище. За способности он получил земскую стипендию. В городе он увидел совершенно новую жизнь, новых людей. Надвигался 1905 год, и город, имевший несколько тысяч рабочих, кипел общественной жизнью. Сходки, массовки, собрания, лекции--все это увлекало Власа. Его привычка тянуться к взрослым, выработавшаяся еще в селе и школе, жажда знания толкали его на все эти собрания и сходки. Это был канун великого. 1905 года. В массе интеллигенции и в рядах школьной молодежи большевистская партия имела большое влияние. Учителя Власа вышли из революционной среды. Влас радостно сблизился с этой средой: здесь уже открывался путь к новой жизни.
Увы, радость оказалась недолговечной! Царизм испугался волны народных движений и попытался удушить их в погромах.
Весной учителей арестовали, за учениками тоже установили слежку. И жить и работать приходилось в кольце шпиков. Заглянули охранники и в село, потому что и туда тянулись следы социал-демократической пропаганды. Под подозрение попала беднота, в том числе и старик Чубарь. Надо же было Власу оставить дома кое-какие книжонки! Но так как старик и старуха были неграмотными, полиция принялась трясти Власа. Тринадцатилетнего революционера допрашивали три дня! Но он уже постиг азбуку классовой борьбы и отвечал так, что полиция, в конце концов, махнула рукой и оставила его в покое. Первая удача далась легко...
Деревня бурлила, революционный ветер залетел в нее из пролетарского Екатеринослава; встревоженные власти все чаще заглядывали к крестьянам; подбитая полицией и черной сотней толпа темных, невежественных людей набрасывалась на тех, кто был неугоден начальству. Громить начали евреев, а потом разгромили всех, на кого указало кулачье, в том числе и дом, где жил Чубарь. Неделю пришлось скрываться. Надо было на время уходить. Благодаря связям с рабочими-железнодорожниками Влас перебирался с одной рабочей квартиры на другую.
Он поехал обратно в свое село с земляками-солдатами, возвращавшимися с японской войны и получившими поезд во время железнодорожной забастовки.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.