Смотрю в московском цирке «Шапито» программу «Мир, молодежь, карнавал». Номер сменяется номером. Кувыркаются медведи, и не просто, а на буме, вообще бог знает что творят, а дрессировщиков Ирины и Ивана Яровых просто нет в манеже — невероятно... Антиподистка Тамара Пузанова творит нечто сказочное при помощи шеста и мяча... До упада потешают клоуны — сдобный хохотун Диаманди и длинный, как макаронина, недотепа Ермаченков... Но где же, не понимаю, следы властной руки режиссера?

Молодой человек с рыжеватой бородкой, которой безуспешно маскируется юность, спросил меня после представления, понравилось ли оно, и в частности второе отделение. Я честно ответил, что хорошо, да мало: не успел дух перевести, как все кончилось. Молодой человек остался очень доволен: около часа длилось. второе отделение, и если оно для меня пролетело, как миг, значит, скомпоновано удачно. Это был Петр Дубинский, дипломант ХII Всемирного фестиваля молодежи и студентов, за участие в творческой программе фестиваля награжденный медалью «За трудовое отличие».

Он поступил в ГИТИС — на отделение режиссеров цирка — в семнадцать лет, покинув ради него техникум нефтяной и газовой промышленности. В девятнадцать осуществил первую постановку. Сейчас ему двадцать шесть, за плечами около пятидесяти работ. В последний год он успевал — почти одновременно — готовить программы в Омске и Ашхабаде да еще летать в Челябинск, руководя там работой еще более молодого коллеги.

Как явствует из бесед с ним — а также с Юрием Владимировичем Никулиным, — для постановщика хлеб в цирке тяжелый. Добро, если на все про все дается пять дней — знаменитый цирковой режиссер А. Арнольд утверждал, что пролог надо ставить столько же, сколько он идет. Свои номера артисты делают сами, ты получаешь окрошку из них — то, что называется дивертисментом. Надо не только скомпоновать его, но придать осмысленность, общую идею, учитывая притом, что потомственные цирковые, «опилочные», как они себя называют (мол, родились в опилках манежа), играть театральные роли не больно хотят, да и не умеют, и неумелость надо затенить, лучшие же стороны дарования высветлить, подчеркнуть.

В одесском цирке Дубинский ставил программу, посвященную 40-летию Победы. В ней был воздушный полет. И режиссер придумал, что в финале гимнаст, отделившись от трапеции, должен лететь вниз, подсвеченный багрянцем, словно сбитый летчик, падать в сетку. Потом она ставилась на ребро, как бы разделяя решеткой, разлучая девушку и любимого ею солдата, узников концлагеря и их матерей...

В той же программе была такая реприза — клоуны наряжены неандертальцами, один находит цветок, другой отнимает, вооружась дубиной. Тогда первый берет топор. Второй — лук. Первый — ружье, второй — пушку... И так далее, пока дело не доходит до атомной бомбы. Взрыв, и мы видим неандертальцев, мирно нюхающих цветок, но — в противогазах.

Точные и емкие метафоры.

Исчерпав вопросы, которые придумал, я предложил Дубинскому самого себя спросить о чем-нибудь неожиданном. «Не знаю, чем меня можно огорошить», — отозвался он. Одессит, он играючи покорил в свое время приемную комиссию столичного вуза, известного многотысячными конкурсами. Так некогда покоряли отечественную словесность его земляки — Багрицкий, Катаев, Олеша, Ильф и Петров, Бабель. Петр Дубинский против того, чтобы от них числить свою творческую родословную. И вообще, утверждает, современная Одесса вовсе не похожа на литературную. Давно нет в живых почтенных мудрых старцев, которых посылали во вновь приехавший цирк жители квартала, чтобы те, возвратясь, молвили: «Это-таки да, надо смотреть». Впрочем, именно там, на морском берегу, он показал, может быть, лучшую из своих программ — дабы один из тех мудрецов не сказал соседям: «А-а, нехай это в Жмеринке смотрят». Нет, конечно же, перед нами одессит — с его плавной ладностью движений, уверенностью в себе, оптимизмом, находчивостью, юмором и богатым воображением. С южным солнцем в крови.

Никулин о режиссуре вообще и Дубинском в частности: «Режиссер не только составляет программу, занимается музыкой и светом. Он должен быть выдумщиком. Таких мало. Петя из таких. Я у него принимал экзамен, он приглянулся мне, я взял его на стажировку. Сначала он был на побегушках, потом к нам приехали болгарские артисты, и я поручил ему ставить новогоднее представление. Мне говорили: «Смотри, как бы он не навалял». Я сказал: «Не наваляет». И все хорошо получилось. Вообще Петя Дубинский — радостное явление в советском цирке».

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.