И вдруг узелок падает у нее из рук... Нет, это не узелок, это выпал и безжалостно разбился зеленый и солнечный мир, который она только что радостно держала у себя на груди.

В том тракторе, который уже прошел, – не Кандаур!

Она начинает искать беспомощными глазами: может, ее мальчик отстал и идет вторым? Может быть, третьим? Мало ли что могло случиться? Он ведь не из тех, кто спешит только затем, чтобы обязательно быть первым. Он пойдет и последним, лишь бы не оставить огреха...

Но вот уже прошел и последний трактор. Куда он запропастился, Кандаур?

Она подносит к глазам узкую сухую ладошку, прикрывает от света. Но солнце как будто померкло среди белого дня, все подернулось мутной пеленой, за нею ничего не различить...

Когда трактора повернули обратно, она уже не встречает их взглядом, а смотрит вслед. За окошком первого опять виднеется узкий черный затылок.

Ах ты, говорит она про себя не очень уверенно, заставил меня волноваться. Да только разве я не вижу, что это ты?

Нет, не хочет расставаться с надежной обманутое сердце – снова начинает лихорадочно верить.

Или она в самом деле не знает, какой у ее мальчика затылок? Запомнила на всю жизнь, когда с вещевым мешком, который она сама ему сшила, стоял он у крыльца военкомата, когда потом первым в неровном, тяжелом строю шагал по улице...

И, как тогда, она тянет шею, чтобы видеть получше, и приподнимается на цыпочки.

Огромное степное солнце стоит в зените, и бабушке печет голову, но она ничего не замечает, просящими глазами жадно глядит вдаль, туда, куда ушли трактора.

Шум от них постепенно затихает за дальними курганами, и тогда из степи слышится тонкий зов птицы: верни-ись, Титу, верни-ись! Верни-и-ись!

Перевел с адыгейского Гарий Немченко.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.