Мы спускались и поднимались по гудящим железным трапам. Прямо перед моими глазами маячили сандалии и пятки Сергея в каких-то совершенно субтропических носках. Когда мы подошли к каюте с табличкой «Второй механик», Сергей запустил руку в карман и загадочно улыбнулся.

— Сейчас ты кое-что увидишь,— сказал он и вставил ключ в скважину.— Только не очень бурно выражай свой восторг.

В каюте был открыт иллюминатор. О борт с

размеренной силой били волны, и брызги влетали через иллюминатор в каюту. Брызги рассыпались мелкими крапинками по столику. Между стаканами в такт волнам раскатывалась пустая водочная бутылка и неприятно скрипела, как скрипит стекло о стекло.

— Допил-таки все. Встал, допил и снова завалился! — сказал Сергей с веселым возмущением.—Я, говорит, от загула у тебя на борту отдохну.

Сергей вышел, оставив дверь открытой, чтобы сквозняком вынесло водочный дух. Я стоял в каюте механика по турбинным установкам, и пустая бутылка каталась по стеклу, пока я ее не выкинул в иллюминатор. Над койкой механика в узенькой рамке висел портрет женщины. Женщина, приподняв бровь, снисходительно смотрела на меня из-за дебелого плеча. Это была красивая и, наверное, гордая женщина, если она так смотрела на меня. А на койке механика, тяжело дыша, лежал Толик. Прядь волос прилипла к его лбу. Рука с вытатуированным якорьком и погасшей в пальцах сигаретой свисала с койки.

Бельцы. 1948 год.

...Толик выскакивал на ринг в белой майке и в белых трусах, с полотенцем через плечо. В городе Бельцы это считалось особым шиком. Посмотреть на бой Толика в парк или на спортплощадку медучилища шел весь город. Шли и мальчики в кепочках с короткими козырьками, которые назывались «копеечками». Формула боя — «три раунда по три минуты!». Уверенно мелькали тугие двенадцатиунцовые перчатки на железных кулаках, и был точно рассчитан каждый шаг по рингу. Это называлось хорошим рисунком боя. А когда гулко звенел гонг, я подсовывал под канаты табурет и обмахивал Толика знаменитым полотенцем, до последнего момента делая вид, что не ко мне обращена команда «Секунданты, за ринг!». Я старался вогнать как можно больше кислорода в его отлично разработанные легкие.

...Наверное, эти мальчики с короткими козы-речками и увели в первый раз его с ринга в «Голубой Дунай» — обмывать очередную победу кружкой терпкого «papa нягрэ». Они были настойчивыми мальчиками. Их нахальные личики появлялись у брезентового квадрата ринга всякий раз, когда на ринге был Толик.

Когда в ярких лучах прожектора Толик вел бой на ринге, это всегда был честный бой — один на один. А мальчики в «копеечках» никогда не ходили в одиночку, им были совершенно ни к чему яркие прожекторы. И все-таки Толя пошел с ними на первую, вторую и третью кружку пенистого «papa нягрэ». Наверное, ему нравилось, когда его слушают, когда вокруг него почтительное внимание. Ему нравилось купаться в лучах славы. Он не замечал, как мальчики в «копеечках», прикрывшись его славой и силой, устраивают свои делишки.

Он с удовольствием нес почетное бремя славы.

А что он несет сейчас? Где его мечта? Ведь Толя собирался поступить в архитектурный институт, хотел строить города в пустыне.

Одесса. Май. 1962 год.

Есть в этом городе кварталы, в которых можно снимать фильмы и выдавать их потом за итальянские. Там через двор тянутся веревки с бельем. Там пахнет рыбой и копотью от шумящих в каждой кухне примусов. В глубоких колодцах таких дворов можно еще услышать пронзительно-заискивающий голос уличного предпринимателя, рекламирующего «мухоморы — липкую бумагу «вищего качества» или «корень из этого состава, легко и свободно удаляющий любые пятна». В таком дворе живет Серега.

— Моя Светлана в рейсе, так что хозяйничать будем сами,— сказал Сергей.— Мы будем рубать итальянские апельсины и глушить шампанское пивными кружками. Сегодня ваш вечер, корешки! Апельсинов и шампанского не было. Было кое-что посерьезнее. Сергей приносил из соседней комнаты какие-то свертки, банки и яркие, коробки, один вид которых вызывал зверский аппетит.

— А ты, видно, живешь ничего, со вкусом,— сказал Валентин.

— А что? Чему нас учили в школе? Так сказать, материально-техническая база.

— Только как-то боязно садиться на эту материально-техническую базу,— с тихой язвительностью отозвался Толик.

— Подложи газетку,— посочувствовал Валентин. Серега внимательно посмотрел на нас, не смеется ли кто над ним, но у Вальки и Толика были непроницаемые лица. Впрочем, Сергей был так увлечен своей ролью хозяина, что все равно ничего бы не заметил.

— Между прочим, моя жена — колоссальный человек,— сказал Серега.— Жаль, что она в рейсе.— Он какими-то очень точными округлыми жестами накрывал на стол. Смуглые его руки под закатанными рукавами сингапурской рубашки плавали над скатертью. Каждая из рук Сергея отлична знала, что ей делать.— Очень большое это дело — приобрести себе законную жену.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.