25 ЛЕТ НАЗАД, 21 МАЯ 1937 ГОДА, ВЕСЬ МНР ОБЛЕТЕЛА ВЕСТЬ О ВЫДАЮЩЕМСЯ СОБЫТИИ: ЛЮДИ СТУПИЛИ НА СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС. НА ДРЕЙФУЮЩЕЙ ЛЬДИНЕ БЫЛ ВОДРУЖЕН АЛЫЙ СТЯГ НАШЕЙ РОДИНЫ.

СЕГОДНЯ МЫ ПУБЛИКУЕМ НАПИСАННЫЕ СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ «СМЕНЫ» ВОСПОМИНАНИЯ ОДНОГО ИЗ УЧАСТНИКОВ ЛЕГЕНДАРНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ, ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ЭРНСТА ТЕОДОРОВИЧА КРЕНКЕЛЯ.

Нас было четверо: Папанин, Ширшов, Федоров и я. Все мы имели опыт полярной работы, а Ширшову и мне уже приходилось сидеть и на дрейфующем льду: это было после гибели «Челюскина», в 1934-м.

К экспедиции на полюс мы начали готовиться за год. Было известно, что пойдут четыре самолета. Каждый может взять две с половиной тонны полезного груза – всего десять тонн на полтора года. Полтора года мы должны были просидеть на льдине.

На третьем этаже здания екатерининских времен в Рыбном переулке в Москве размещался наш штаб. Груды меховой одежды, образцы тары, бинокли, ножи, керосиновые печи, посуда, белье, фотоаппараты придавали комнате вид не то «Мосторга», не то военного лагеря. Иногда на лестнице создавались «пробки» – это мы тащили образцы одежды. Встречные, не зная, для чего все это, одобряли ее: «Ну, в такой одежде и на полюсе не замерзнешь». Они и не подозревали, что своими замечаниями попадают точно в цель.

Мы жалели, что ученые еще не выдумали питательных пилюль. Почти треть нашего груза составляло продовольствие, и при этом у нас не было ни одной банки обычных консервов. Подготовили несколько десятков запаянных жестяных бидонов. В каждом – ассортимент продуктов на четверых на 14 дней. Супы и кисели – в плитках. Молоко, яйца, мясо – в порошке: три тысячи кур перестали кудахтать, чтобы в виде порошка лететь на Северный полюс.

Особое внимание уделялось созданию нашего единственного теплого жилища. Для палатки требования были такими же, как и для остального снаряжения: хорошее качество при минимальном весе. На каркас из дюралевых труб натягивали чехлы: первый – легкая водонепроницаемая парусина, затем два шелковых чехла и, наконец, наружный черный из толстой парусины. Шелковые чехлы – это, по существу, стеганые одеяла на гагачьем пуху. Шили их в артели, где работали бывшие монахини. Умиляясь, они со вздохом сообщили: «Вот раньше такие одеяла мы шили купеческим дочкам в приданое».

Завершив подготовку, мы решили опробовать снаряжение в более или менее реальных условиях и в двадцати километрах от Москвы развернули всё наше хозяйство. Поначалу дребезжащая груда дюралевых труб вызвала у нас легкую грусть. Но, как говорится, глаза страшат, а руки делают. Через два часа палатка была собрана. Установка ветряка для зарядки аккумуляторов и пуск радиостанции потребовали уже меньше времени. Опробовали керосинки, сварили обед из концентратов и, усталые, залезли в спальные мешки...

Так мы провели несколько дней и были удовлетворены результатами генеральной репетиции.

Всей воздушной армадой двинулись по маршруту Москва – Архангельск – Нарьян-Мар – Маточкин Шар – остров Рудольфа. На острове Рудольфа уже была организована опорная база для прыжка на полюс. Отсюда, с самой северной точки территории Советского Союза, нам предстояло сквозь дымку на горизонте проникнуть туда, где в восьмистах километрах находится полюс. Безопасности ради надо было получить хотя бы какой-нибудь прогноз погоды. Синоптикам приходилось решать непосильную задачу. Ведь для прогноза надо иметь сведения от ближайших соседей, а «ближайшими» были станции на Диксоне, Новой Земле и Шпицбергене. При весьма скудном материале, разумеется, прогноз был далек от научного и смахивал больше на черную и белую магию.

Целый месяц мы провели на острове Рудольфа, находясь в постоянной готовности. И вот наконец у дверей дома появляется местный транспорт – 60-сильный трактор. К нему прицеплены сани: огромные бревна служат полозьями, сверху они покрыты трехдюймовыми досками. Скорее это плот, а не сани. На них на вершину купола завозят сотни бочек горючего. Там – самолеты.

Наша четверка обросла всякими кулечками и пакетами. Стараемся побольше напихать в карманы. В карманах и лишние пачки папирос, и питьевая сода, и горсть гвоздей. Старая поговорка «дай веревочку, и веревочка пригодится» ожила в экспедиции на полюс. В наволочке селедки. Течет рассол, и провожающие возмущаются. Мы их успокаиваем: «Если рассол вытечет, самолету будет легче».

Начальник экспедиции Отто Юльевич Шмидт решил, что сначала пойдет один самолет летчиков Водопьянова и Бабушкина. Он должен совершить посадку на полюсе и оборудовать посадочную площадку для остальных машин.

Самолет стартует с ледяного купола. Бег ускоряется, толчки чаще, внутри все гудит и резонирует. Поднимемся ли? Сколько было споров и опасений: ведь полетный вес машины гигантский по тем временам – 24 тонны! Естественная покатость ледника облегчала бег самолета, но хватит ли длины ледовой дорожки? Если нет, самолет с 15-метровой высоты соскочит на морской лед... Форсированно гудят моторы, последний толчок – и мы в воздухе. Самолет Делает большой круг над островом и ложится на курс. Это было 21 мая 1937 года.

Мы на полюсе. День был розовый. Сквозь легкий туман пробивалось солнце. Температура для мая несколько необычная – минус 18 градусов.

Первые минуты радости и оживления как-то незаметно перешли в напряженную работу: разгрузка самолета, установка палаток, радиомачт, запуск радиостанции. Вскоре прибыли самолеты Молокова, Алексеева, Мазурука и доставили все наше имущество. А еще через несколько дней наступило расставание. Сереньким днем где-то далеко на юге замолкли моторы самолетов – и мы остались вчетвером.

Программа работ нашей экспедиции оказалась настолько обширной, что с ней можно было справиться только при самом строгом расписании.

Оказывается, и на полюсе есть лето: весь снег стаивает, остается лишь голый лед, покрытый настоящими большими озерами пресной воды. Мы жили, как лягушки на болоте, вечно мокрые, вечно озабоченные перетаскиванием наших грузов на какой-нибудь сухой бугорок.

В августе начались морозы, и неприятности с водой прошли.

Наша палатка стала похожей на кулич, обильно покрытый глазурью. Одиноко торчала одна изюминка– черный изолятор антенны. Тамбур был плотно застегнут тройной дверью-фартуком. Всю площадь тамбура занимали четыре пары «тапочек». Каждая из них годилась для купания двухмесячного ребенка...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.