Потом Никифоров спросил, кто его вбивал.

– Игорь, – Никифоров говорил как можно спокойнее, – никогда не рассчитывай на чужие крюки, понял? Никогда...

Все это случилось, потому что мы спешили, будь у нас запас времени, мы могли бы идти спокойно, с двойной страховкой. Никифоров это понимал и поэтому больше ничего не сказал Нилову.

Оказавшись наконец внизу, у реки, мы не стали искать брод, а решили переправляться, – опять же с помощью веревки, – там, где окончился наш спуск. Но прежде кому-то надо было перейти реку и привязать конец веревки к дереву на той стороне. Кому? Одна только мысль о том, чтобы ступить в ледяную воду и по грудь в ней идти через ревущий поток, вызывала озноб. И опять перед командиром встала проблема выбора. Потому что идти первым вызвались все четверо.

«Куницын? Нет. Он говорит, что плечо не болит, но можно ли в этом случае верить? Нилов? Он взрывник, у него все боеприпасы, и с ним ничего не должно случиться, а горная река коварна. Перепелица? Но он незаменим в рукопашной схватке и должен быть в форме. Значит, Мусин».

— Мусин. Пойдешь ты.

— Есть.

Улыбнулся бы я, окажись на его месте? Вряд ли. А Мусин улыбнулся.

Он перешел реку благополучно, поскользнувшись только один раз в двух метрах от противоположного берега. Затем несгибающимися, онемевшими от холода пальцами привязал к дереву веревку. И пока мы переправлялись на другой берег, Рафик успел выжать портянки и носки, а потом – вместе со всеми – полез следом за Никифоровым наверх, к шоссе.

...Мы остановили грузовик с длинным железным кузовом. Шофер и не пытался возражать – слишком много было написано в эту минуту на наших лицах. В кабину сел Мусин. Все остальные легли в кузове, прижавшись к холодным бортам. Потом мы два километра тряслись по дороге, при каждом толчке прикладываясь подбородком или щекой к железному дну кузова.

Рафик дважды ударил по крыше кабины: приготовиться, через двести метров мост! Разведчики сжали в руках автоматы. Благополучно проскакиваем первый пост. Скрежет тормозов. Нас бросает к кабине. Все четверо мгновенно перемахивают через борт, по два на каждую сторону. Прямо из кабины короткими очередями бьет Рафик. Пока Куницын и Перепелица снимают часовых (самбо – великая вещь), Никифоров «разбирается» с пулеметчиками, а Нилов, лежа на животе, прикручивает к балке взрывчатку.

Чтобы опомниться, «противнику» понадобилось минуты две-три, не больше. Метрах в трехстах от нас, из-за поворота, выскочили две машины с белой поперечной полосой на радиаторе – «противник». И в этот же момент внезапно рухнула на дорогу, преграждая им путь, снежная лавина – работа Матюхина и его ребят. Следом за ней сверху, стреляя на ходу, «посыпались» они сами, огнем прижимая «противника» к земле. Затем ударили автоматы где-то там, в тылу, это вступили в бой группы прикрытия.

...Через пять минут Пантюшенко принял от нас сообщение, что мост взорван. Через шесть в штабе учений узнали о том, что горный проход свободен.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.