Осенью 1936 года, после перелёта по Сталинскому маршруту, экипаж самолета Валерия Чкалова отправился отдыхать на юг. Не только самый полёт, длившийся 54 часа, но и все волнения и переживания, начавшиеся задолго до вылета и продолжавшиеся до возвращения в Москву, где мы были горячо встречены, сильно утомили нас. И вот поезд уносил нас а Сочи. В воображении уже рисовались соблазнительные картины южного климата, тихий лазурный берег Чёрного моря, тропическая растительность, горячее солнце...

Ещё в вагоне Валерий Чкалов вспомнил, что в Сочи живёт писатель Николай Островский. Bce мы увлекались книгой «Как закалялась сталь», и каждый по-своему представлял себя её героя. Теперь мы имели возможность лично познакомиться с замечательным человеком, написавшим эту книгу, увидеть живого Павла Корчагина, говорить с ним.

- Первое, что мы сделаем, приехав в Сочи, - это пойдём все вместе к Островскому, - сказал Чкалов.

Эта мысль не оставляла его до конца поездки.

Через несколько дней после приезда на побережье нам сообщили, что писатель Островский тяжело болен и не встаёт с постели, однако будет рад нас видеть. Мы и раньше знали о болезни Николая Александровича, но не представляли себе, сколь тяжело положение писателя. Особенно беспокоила нас мысль о том, как морально переносит Островский недуг, навсегда приковавший его к постели. Не поколебала ли болезнь неукротимую волю писателя?

Выбрав удобный день, мы все трое - Чкалов, Байдуков и я, - воспользовавшись приглашением Николая Александровича посетить его, направились в домик Островского. Природа и климатические условия черноморского побережья настолько хороши, что, казалось, там все больные должны избавляться от своих недугов. И нам очень хотелось увидеть Островского на пути к выздоровлению.

С волнением вошли мы в просторную комнату, где в постели лежал, почти недвижим, бледный и исхудалый, наш замечательный, близкий и понятный сердцам миллионов писатель Николай Островский.

Мы тихо сели у кровати. Его близкие - жена и мать - помогли нам начать разговор. Прежде всего Островский хотел с каждым из нас поздороваться за руку. Я неосторожно приподнял руку Николая Александровича и сразу же убедился, что этого делать нельзя: ему стало больно.

Когда дошла очередь до Чкалова, Островский пожелал не только пожать ему руку, не только услышать голос Валерия Павловича, но и по возможности ощупать его фигуру. Пальцами своей ограниченно подвижной руки он дотрагивался до локтя, до груди, до плеч Чкалова. Лишённый зрения, Николай Островский хотел представить себе, каков с виду его собеседник. Мы все, и особенно Чкалов, были взволнованы этой картиной. Наконец, Валерий не выдержал и сказал:

- Я всё-таки уверен, Николай Александрович, что местный климат поможет вам поправиться. Обязательно поможет! Вот тогда мы с вами покатаемся по морю на лодке. Люблю море! Оно мне детство напоминает: ведь я у большой воды вырос. Матушка Волга у Нижнего до чего широка! Другого берега не видно!...

Островский сделал слабый жест рукой.

- Нет, уж едва ли мне кататься по морю придётся, - сказал он, но в словах его мы не уловили ни отчаяния, ни упадка. - Мне осталась только моя работа, и она меня так захватывает, что даже и сожалеть о своей судьбе некогда.

И он добавил с большим жаром:

- Я вот работаю над продолжением своего романа. Мои близкие мне помогают. И я надеюсь ещё многое сделать.

Островский лежал неподвижно и спокойно, и только страстная интонация его речи свидетельствовала о неугасшей энергии сердца, полного любви к людям, неукротимого желания жить, чтобы бороться и побеждать.

Долго ещё сидели мы у писателя, о многом успели поговорить. Мы рассказали ему о нашем перелёте, о безграничных возможностях советской авиации, о людях, с которыми нам приходилось встречаться. Николай Александрович много расспрашивал о товарище Сталине и в свою очередь рассказал нам содержание задуманного им нового произведения.

Когда мы вышли, Чкалов сказал:

- Первый раз вижу такую веру в жизнь! Николай Островский - это действительно сильный человек и великий патриот. Наш народ его никогда не забудет.

Мы больше не видели писателя, но образ его глубоко запал в наши души. И в тот день, покидая домик Островского, я думал о том, сколь разнообразны формы, в которые выливаются удивительные, мужественные характеры, порождённые сталинской эпохой: и богатырского сложения Валерий Чкалов, великий лётчик нашего времени, и прикованный к постели писатель Николай Островский - оба были братьями по неиссякаемой энергии их сердец и огромной любви к своему народу.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.