Я иду по узким, декоративным улицам курортного баварского городка Берхтесгадена. Над головой — меньше километра по прямой — в зелени первых отрогов Альпийских гор уютно гнездится Чайный домик. Два с половиной десятка лет назад Адольф Гитлер принимал здесь Чемберлена, Даладье, Муссолини. В своей резиденции фюрер торжествовал по поводу заключения мюнхенского диктата, который бросал на растерзание фашистскому воронью Чехословацкую республику.

...Я иду по улицам Берхтесгадена шестидесятых годов. За оградой городского парка багровощекие трубачи выдувают из медных жерл звуки старинных вальсов. Курортная публика чинно прохаживается вокруг фонтанов. Сегодня воскресенье — все ждут парада традиционных баварских костюмов.

Вот наконец она двинулась от старой ратуши — парадная колонна. Идут голенастые старички в кожаных шортах, застенчивые девицы в оборчатых юбках-колоколах, толстые бюргеры с петушиными перьями на войлочных шляпах. Знаменосцы во взмокших от усердия жилетах раскручивают над головой яркие тяжелые штандарты со старинными гербами и кричат пронзительным фальцетом «Ёдельн!».

Наверное, эти парни — а им едва за второй десяток — никогда не драли глотку в нацистском приветствии. Наверное, тот толстый баварец не захочет сменить карнавальный жезл тамбурмажора на винтовку бундесвера. «Майн готт, — шепчет стоящая рядом старушка, — что за идиллия!»

В самом деле, он очень весел и беззаботен, карнавальный Берхтесгаден. Кто тут вспоминает сейчас о Чайном домике! Ну, а если так, нужно ли вспоминать?

Нужно! Германская земля к западу от Эльбы вновь стала местом зловещих событий. В 1938 году Конрад Генлейн, главарь судетских национал-социалистов, грозил штыком согнать чехов с их исконных земель. Спустя четверть века другой Конрад, а затем сменивший его Людвиг Эрхард со своими министрами посещают реваншистские сборища и благосклонно прислушиваются к бандитским выкрикам в адрес чехов. Эти сборища — уже не тени, а плоть тех фашистских молодчиков, что ломали некогда пограничные столбы на чехословацкой земле.

Память возвращает меня в знойный летний Кёльн. На правом берегу Рейна проходит слет «силезских немцев». Над вытоптанным полем — истошный барабанный бой, коптящее пламя светильника, черные флаги и аршинные буквы реваншистских лозунгов. Господа с повязками распорядителей на рукавах ведут за собой большую колонну подростков. Над колонной плакат: «Силезия принадлежит нам, а не польским детям!».

С возвышающейся над стотысячной толпой трибуны руководитель землячества «силезских немцев» Шеллхауз витийствует:

— Недавно немцам была показана по телевидению передача «Поляки в Бреслау». Это возмутительно! Продавать таким образом полуправду! Эти штучки настолько же трусливы, насколько и опасны...

И тотчас же из толпы в сторону автора фильма, долговязого рыжего человека с телекамерой в руках, понеслись крики:

— Покончить с ним! Стаскивай его! Он предает отечество!

— Коммунистическая свинья! Польская собака! Вот вы и познакомились с двумя «карнавалами», очень характерными для сегодняшней Западной Германии. Остается добавить, что вторые «карнавалы» имеют место все чаще и чаще. Иногда они сопровождаются сожжением на кострах книг, неугодных фашистским молодчикам. Что же боннский режим? На подобные «проделки» он смотрит сочувственно. Пока он еще не нажимает на сограждан: давайте, мол, и вы жгите книги. Нет, сейчас он добивается от миллионов западных немцев «совсем немногого» — равнодушия.

Доколе Бернд останется крошкой

Многие зарубежные журналисты, даже недолго пожив в ФРГ, отмечают как характерную черту западногерманского общества культ стариков. Разумеется, речь идет не о старых шахтерах или ткачах. О них официальный Бонн вспоминает лишь в канун парламентских выборов, когда идет охота за голосами избирателей.

Дело в тех старых господах, которые имеют счет в банке, которых устраивала гитлеровская идея великой Германии, которые никак не могут расстаться с политическими идеалами времен своей «гражданской» зрелости и навязывают их сегодня новому поколению немцев.

Именно здесь мне хочется вспомнить встречу, происшедшую в Касселе. Вместе с сотрудником нашего посольства Иваном Степановым мы были гостями кассельской молодежной организации свободных демократов, читали лекцию о Советском Союзе. На другой день Бернд Беренс, Секретарь организации, пригласил нас к себе в контору фирмы, познакомил с отцом.

Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: первую скрипку в делах фирмы, продающей автомобили французских марок «Рено» и «Пежо», и семьи играет Беренс-старший. Почтенный, апоплексической полноты бюргер самодовольно рассказывал о состоянии дел на автомобильном рынке. Временами он похохатывал собственным остротам, и тогда красные точки-пуговицы колыхались на его жилете.

— У меня на сборке машин работают десятка полтора гастарбайтеров1, все больше турки. Это же маленькое экономическое чудо, господа! Выгодно фирме — трудятся до седьмого пота, не ропщут. Разве сравнишь их с нынешним немецким рабочим! Дальше. Выгодно им самим. Представьте, посидит в Касселе такой турок несколько лет, купит по дешевке разбитый «мерседес» — и домой. Приедет в Смирну и кричит: «Сегодня вся Смирна у моих ног!..»

__________

1 Гастарбайтер — иностранный рабочий ФРГ (буквально «гостевой рабочий»).

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.