Обливаясь потом и с трудом переводя дыхание, Якобус медленно выдавил:

— Она моя мама!

Подоспели полицейские, озадаченные и злые. Старший, обращаясь к матери, сухо спросил:

— Вы можете доказать, что священник Якобус действительно ваш сын!

Старушка испуганно попятилась назад.

— Я дала ему жизнь...

— Нам известно, что родители преподобного Якобуса умерли...

Сдержать гнев у Якобуса не хватило сил. Он ударил полицейского, и они защелкнули на нем наручники. В Холландии его судили за покушение на представителей власти. Перед судом к нему в камеру пришел епископ. Он сказал, что святая церковь скорбит о случившемся и хотела бы взять Якобуса на поруки, но он должен публично, заявить о своем раскаянии и по радио обратиться ко всем чернокожим.

Теперь Якобус держался спокойно. Он ответил, что «святую церковь» больше не считает святой и если что-нибудь и станет заявлять публично, так только это. Еще попросил свидания с матерью. Все дни он думал о ней. Якобус не помнил названия своей деревни, но твердо знал, что они жили не рядом с городом, а где-то далеко в джунглях. Почему мать оказалась в окрестностях Факфака! Где отец! У Якобуса, кажется, было четыре сестры и три брата. В школе его уверяли, что они умерли вместе с родителями во время эпидемии.

Его приговорили к десяти годам концлагеря. Что такое концлагерь, он себе никогда толком но представлял. Его привезли в Бовен Дигуле, в тот самый Бовен Дигуле, о котором заключенные пели:

Посмотрите на нас,

мы когда-то все были людьми,

сейчас мы болотные черви,

в дигуле заживо гнием.

Сначала карантин. С Якобуса сорвали одежду и совершенно голым загнали в полузатопленное темное подземелье. Здесь его втолкнули в узкую железобетонную клетку: три сплошные стенки и решетчатая дверь с окошком для подачи пищи. Он мог только стоять. Вода в клетке доходила до колеи. Иногда она подымалась выше: подземелье было вырыто под руслом реки

Кормили через день. Чашка похлебки из молотой банановой кожуры. Пить не давали совсем. Горстями доставал он ту воду, что была под ногами. Там плавало столько гадости!

В клетке держали два месяца. Потом перевели наверх, в барак. Он никогда не забудет, как они открывали дверь. Замок заржавел, его пришлось срубать зубилом. Надсмотрщикам это никак не удавалось. Провозившись с замком около часа, они, как бешеные псы, с молотками накинулись на Якобуса. Из подземелья его выволокли с проломленным черепом и перебитыми ребрами.

Обессиленный и избитый, он не мог ходить, но его гнали на трясину и там заставляли копать ямы. Не только его. В этом проклятом лагере таких были тысячи. Простой лопатой выкопать яму в болоте невозможно. Ее сразу затягивает. Но надсмотрщики требовали копать снова и снова. Когда яму затягивало, узника били. Многих проглатывала трясина, сотни умирали от голода, истощения и побоев. Тех, кто уже не мог копать, заставляли с места на место перетаскивать камни. Если узники собирались в кружок и начинали о чем-то говорить, их разгоняли автоматными очередями. Того, кто осмеливался сказать слово против, бросали специально натренированным овчаркам.

Вырваться отсюда живым, казалось, невозможно. Но случилось непостижимое. Якобус бежал. В бараках Бовен Дигуле работала подпольная молодежная организация «Операси пемуда Ирмам» («Операция ирианской молодежи»). Ее центр находился в Соронге, но большинство руководителей было арестовано. Двое из них попали в этот лагерь. Там они создали группу по освобождению политических заключенных. Как-то Якобусу передали записку:

Товарищ, друг, брат!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.