У каждого артиста есть любимый писатель, есть роли, особенно ему близкие. У Мочалова это был Гамлет, у Москвина - царь Федор, у Ермоловой - Катерина из «Грозы». Любой актер назовет вам пьесу, которая на определенном этапе творческого пути заполнила все его помыслы. Для меня такой пьесой стал «Ревизор». И не только потому, что творческий облик писателя близок моим артистическим склонностям, моему призванию комика, а еще и потому, что стиль Гоголя, его приемы оказались близкими моим взглядам на природу комического.

Моя сценическая жизнь шла бок о бок с «Ревизором», и по опыту могу сказать, что Гоголь как драматург неисчерпаем по своей глубине. Сколько бы я ни играл Хлестакова, я каждый раз нахожу в этой роли новые, неиспользованные детали.

Вспоминаю один из эпизодов работы над этим образом. Хлестаков, по словам Гоголя, «лжет с чувством... Это вообще лучшая и самая поэтическая минута в его жизни - почти род вдохновения». В одной из сцен Хлестаков говорит: «Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я». Крепко подвел Гоголь своего героя! В вист играют, как известно, вчетвером. Хлестаков же в пылу увлечения перечислил всех четырех вистующих, указывая на места за карточным столом, а себя еще не назвал. Он чувствует, что попался, но уже поздно... И он с испугом добавляет упавшим голосом: «...и я».

На этот гоголевский подтекст я обратил внимание только через несколько лет после того, как начал играть Хлестакова. С этого времени я стараюсь оттенить в игре удивительную авторскую находку.

Гоголь чрезвычайно драматургичен. Недаром его современники отмечали, что никто так мастерски не умел читать свои произведения, как он сам. Гоголь - лучший режиссер собственной комедии. В этом легко убедиться, внимательно прочитав его «Предуведомления для тех, которые пожелали бы сыграть как следует «Ревизора». И потому всем молодым участникам театральной самодеятельности, обращающимся ко мне с вопросом, как нужно играть Хлестакова и Городничего, я неизменно отвечаю: читайте внимательно Гоголя - у него все сказано. «Больше всего надобно опасаться, чтобы не впасть в карикатуру, - пишет Гоголь, - чем меньше будет думать актер о том, чтобы смешить и быть смешным, тем более обнаружится смешное взятой им роли. Смешное обнаружится само собою именно в той сурьезности, с какою занято своим делом каждое из лиц, выводимых в комедии».

Хочу рассказать еще один эпизод из моей работы над Хлестаковым. В третьем действии, знакомясь с дамами, я, в прежней постановке, выделывал какие - то невероятные балетные па, соответствовавшие, как мне тогда казалось, представлениям Хлестакова о светском поведении. Но, переключаясь на мои танцевальные выкрутасы, зритель отвлекался и на какой - то миг забывал о том, что происходит на сцене. Только спустя годы я неожиданно обратил внимание на удивительный юмор двух соседствующих фраз Хлестакова: «Возле вас стоять уже есть счастье; впрочем, если вы так уж непременно хотите, я сяду». И я сразу переделал эту сцену: галантно расшаркавшись перед дамами, полупьяный Хлестаков опускается в кресло, но, не сознавая этого, сидя, произносит самым учтивым тоном: «Возле вас стоять уже есть счастье...»

Такую деталь мог создать не только первоклассный драматург, но и подлинный режиссер, тончайшим образом чувствующий законы сцены.

Именно поэтому мне так близки взгляды Гоголя. Вопреки своей репутации «чистого комика» я считаю, что комедия - дело серьезное. Она жестоко мстит каждому, кто вздумает выкидывать легкомысленные коленца, кто задастся целью смешить зрителя, выставляя в глупом виде героя, не проникаясь его подлинными чувствами и мыслями.

«Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет», - замечает Гоголь по поводу Хлестакова. Роль эта требует полной отдачи актерской страсти и непреклонной веры в те положения, в которые драматург ставит актера. «Без правды и веры» Хлестакова не сыграть! Гоголь требует от актера как раз того же, за что ратовал и великий мастер сцены К. С. Станиславский: «Правды и веры».

Гоголь удивительно знал и чувствовал театр, и поэтому для каждого артиста нет большего наслаждения, чем играть в его пьесах. Характеры его героев выпуклы, речь ярка и образна, сценические ситуации правдивы и убедительны. Мы, актеры, мечтаем о пьесах, в которых есть подлинный драматургический материал, где артист может развернуться по - настоящему и показать свои возможности. «Ревизор» - это вершина драматургии, университет актерского мастерства!

Все, без исключения, важно в его пьесах, начиная от ремарок и кончая знаками препинания, последовательностью слов во фразе, многоточием, каждой паузой. За всем этим скрывается талантливая выдумка, неожиданный и тонкий замысел.

Эти детали становятся ясными при глубочайшем проникновении не только в свою роль, но и в роли других актеров - партнеров по сценам. Особенно остро я понял это, когда волею творческой судьбы стал... своим собственным партнером в «Ревизоре». Недолгий, правда, период я играл поочередно и городничего и Хлестакова. И именно тогда почувствовал, что надо изменить в моем Хлестакове, чтобы не мешать моему же городничему. И наоборот.

Я понял, что так же досконально, как собственную роль, надо изучить и роли своих партнеров. Только тогда каждый исполнитель будет «удобно» чувствовать себя в роли и не поставит в ложное положение своих партнеров по ансамблю. Неизбежно вспоминается мудрое замечание знаменитой нашей актрисы О. О. Садовской: «Ты мне крючочек, я тебе петельку...»

А как ярок и сочен язык гоголевских героев! Один из прославленных наших критиков, В. В. Стасов, писал: «С Гоголя водворился на России совершенно новый язык, он нам безгранично нравился своей простотой, силой, меткостью, поразительной бойкостью и близостью к натуре».

Точность этой характеристики я удивительно ясно почувствовал, когда стал читать произведения Гоголя с эстрады и по радио. Моя любимая повесть - «Старосветские помещики».

Казалось бы, Гоголь изобразил двух старичков - помещиков тусклыми и бесцветными: ведь они и занимались только тем, что ели и спали; но писатель озарил эти обыденные фигуры светом своей души, своего удивительного таланта, трогательно показав подлинно человеческое чувство их большой и бескорыстной любви друг к другу. И я стремлюсь показать Пульхерию Ивановну и Афанасия Ивановича как бы освещенными яркими лучами этой большой любви.

Нужно сказать, что искусство чтения с эстрады, пожалуй, одно из труднейших. Актер лишен здесь грима, костюма, мизансцен, декораций, помогающих в создании образа. Чтец должен мгновенно перевоплощаться, часто на протяжении нескольких строк вынужден менять интонации, подражая то Пульхерии Ивановне, то Афанасию Ивановичу...

Более ста лет назад были созданы гениальные произведения великого сатирика, а гоголевский смех звучит и сегодня. Он помогает нам очищать новый, светлый мир от родимых пятен капитализма - бюрократов, подхалимов, взяточников, очковтирателей и вреднейших обывателей...

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.