Перец совсем затруднился. Механик подождал, со вздохом положил арифмометр на подножку и снова полез под сиденье.
— Может, вот это? — сказал он.
— Пожалуй. Очень похоже. Только там должна быть еще такая железная спица. Толстая.
Механик нашел и спицу. Он покачал ее на ладони, сказал: «Ладно, отнесу ему это для начала», — и ушел, оставив дверцу открытой. Перец закурил. Где-то сзади звякало железо и бранились. Потом грузовик стал покряхтывать и вздрагивать.
Тузика все не было, но Перец не беспокоился. Он представлял себе, как они покатят по главной улице Управления и никто не будет на них смотреть. Потом они свернут на проселок, потащат за собой кучу желтой пыли, а солнце будет подниматься все выше, оно будет справа от них и скоро начнет припекать, а они свернут с проселка на шоссе, и оно будет длинное, ровное, блестящее и скучное, и у горизонта будут струиться миражи, похожие на большие сверкающие лужи...
Мимо кабины снова прошел механик, катя перед собой тяжелое заднее колесо. Колесо разогналось по бетонному полу, и видно было, что механик хочет его остановить и прислонить к стене, но колесо только слегка свернуло и грузно выкатилось во двор, а механик неловко побежал за ним, все больше отставая. Потом они скрылись из глаз, и во дворе механик громко и отчаянно закричал. Послышался топот многих ног, и мимо ворот с криками: «Лови его! Заходи справа!» пробежали еще люди.
Перец заметил, что машина стоит не так ровно, как раньше, и выглянул из кабины. Менеджер возился возле заднего колеса.
— Здравствуйте, — сказал Перец. — Что это вы...
— А, Перец, дорогой! — радостно вскричал менеджер, не прекращая работы. — Да вы сидите, сидите, не вылезайте! Вы нам не мешаете. Заела, дрянь проклятая... Одно вот хорошо снялось, а второе заело...
— Как заело? Испортилось что-нибудь?
— Не думаю, — сказал менеджер, выпрямляясь и вытирая лоб тыльной стороной ладони, в которой он держал ключ. — Просто приржавело, наверное, немножко. Ну, я его сейчас быстро... А потом мы с вами шахматишки расставим. Как вы полагаете?
— В шахматишки? — сказал Перец. — А где Тузик?
— Тузик-то? То есть Туз? Туз у нас теперь старший лаборант. Направлен он в лес. Туз у нас больше не работает. А зачем он вам?
— Да так... — тихо сказал Перец. — Просто я предполагал... — Он открыл дверцу и спрыгнул на цементный пол.
— Да вы зря беспокоитесь, — сказал менеджер. — Сидели бы там, вы же не мешаете.
— Да что же сидеть? — сказал Перец. — Ведь эта машина не поедет?
— Нет, не поедет. Без колес она не может, а колеса надо снять... Надо же, как заело! А, чтоб тебя... Ладно, механики снимут. Пойдемте-ка лучше расставим.
Он взял Переца под руку и отвел его в свой кабинет. Там они сели за стол, менеджер отодвинул в сторону кучу бумаг, поставил шахматы и выключил телефон.
— С часами будем играть? — спросил он.
— Да я как-то даже не знаю, — сказал Перец. В кабинете было сумеречно и холодно, сизый табачный дым плавал между шкафами, как студенистые водоросли, а менеджер, бородавчатый, раздутый, пестрящий разноцветными пятнами, словно гигантский осьминог, двумя волосатыми щупальцами вскрыл лакированную раковину шахматной доски и принялся хлопотливо извлекать из нее деревянные внутренности. Круглые глаза его тускло поблескивали, и правый, искусственный, был все время направлен в потолок, а левый, живой, как пыльная ртуть, свободно катался по орбите, устремляясь то на Переца, то на дверь, то на доску.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
22 января 1788 родился Джордж Гордон Байрон