ПОСЛЕ бурения иду к черным вышкам, где происходит добыча. Земля вся в блестках нефти и жмется под ногой, как жирная котлета под ножом. Вот вышка, где добыча идет по старинке желонкой. Вхожу. Из скважины змейкой бежит вверх вышки железный канат. Через блок канат наматывается на большой деревянный барабан. У барабана мотор, у мотора рабочий. Жду минут 15. Из скважины с шумом выскакивает снаряд, похожий на длинное ведро. Рабочий повертывает рычаг, и желонка, ударяясь о доски чана, выливает нефть. Новый поворот рычага. Желонка с бешеной скоростью летит в полуверстную бездну за своей обычной нормой. Рабочий, не отрывая руки от рычага и глаз от каната, разговаривает со мной.
- Желонкой черпаем. Пуда на полтора разом достаем. За сутки до пятисотка пудов, достаем.
А на мой вопрос:
- Много еще вышек на желонках работает? - отвечает:
- Невыгодно считают, норовят на глубокие перейти.
Уходя из вышки, я с грустью думал: ведь так нефть добывали сто лет тому назад, и современная техника только заменила мускулы человека мотором. Зато приятно было на других вышках, где ритмично токали глубокие насосы. Масленщик со значком КИМ'а на синей засаленной блузе знакомил кратко с историей глубоких насосов.
- Глубокие насосы начали работать у нас в 1922 г. До революции их вроде диковинки к нам привозили, а работали желонкой. Из инженеров старики бузу терли, когда насосы из Америки привезли. Работать не будут, скважины засорят, и все прочее. Ерунда на постном масле оказалась! Шпарят - только дело давай. Полторы - две тысячи ежедневно наша вышка отливает. Желонка в некоторых вышках на себя не могла заработать, а глубокие насосы вместо них за мое почтение работают.
Он скорчил физиономию и, словно передразнивая кого - то, - протянул: - рабетать не будут.
Эх, их бы коленкой!...
Смазывает и любовно похлопывает уже больше двух лет работающий насос.
Неожиданно повернувшись ко мне, весело вскрикивает:
- Молодчага - Серебровский! 1) - если бы не он, ничего бы не сделать. На другом бы спецы катались, на нем долго не наездишь. Волынку затянут, так покроет, аж чертям жарко будет.
Усевшись на пороге вышки, мы еще доле говорили с этим комсомольцем о глубоких насосах, о желонке, о новом быте, о технике, о книгах, о Ленине. Сравнивает он старый быт с желонкой, которой осталось жить на промысле два, три года. Звал меня, после вахты к себе читать письма от товарищей, командированных Азнефтью в Америку учиться нефтяному делу. На прощанье, указывая мне путь к фонтану, он уверенно говорил:
- Ребята там кое - чему научатся, да и сами подтянемся, тогда покажем, как надо работать.
ФОНТАН слышен далеко. Шумит вышка со скрежетом и лязгом. Диким зверем ревет фонтанирующая нефть. Воздух наполнен нефтяным газом. Моя белая рубашка и газета покрывается маленькими желтыми пятнышками. От мысли, что может здесь сделать зажженная спичка, становится страшно. Невольно навертываются в памяти жалобы хозяйки на дочь, которая зимой по ночам под зарево горящего фонтана читала любовные романы. Это в пяти верстах от промысла, а что было здесь! Газы уже сотни лет насыщают ВОЗДУХ, но теперь Азнефть ставит аппараты для ловли газа. Рабочий в костюме Адама вбегает в вышку, что - то регулирует там и через несколько секунд, весь окаченный нефтью, бежит в море купаться.
ВОЛНЫ в нескольких шагах от вышек бьются о камни искусственного берега. Самый богатый промысел Би - би - Эйбатского района - «бухта», построенная на воде. Тысячи лет бушевали волны, но люди в погоне за нефтью засыпали песком и поставили вышки. Это было перед мировой войной. Теперь Азнефть хочет урвать у моря богатые нефтяные глубины. На пробной вышке, поставленной на сваях и воде, идет круглые сутки бурение, и если она нащупает нефть, то на волнах вырастет земля. Геолог - студент, накануне ездивший поморю для исследования нефтяных блесток, выходящих из воды, развивал мне теорию.
- Бакинская нефть, это одно крыло, а Эмбинская за Каспием - другое, а центр нефти - под морем.
Нефтяной голод заставит людей победить морские бездны и извлекать из них черную кровь, нужную для жизни, как хлеб для человека.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
В изображении художественной литературы