В 1940 году в 10-м номере «Смены» была опубликована заметка ученицы 9-го класса 274-й московской школы Маши Порываевой. Девушка рассказывала о том, как сбылась ее заветная мечта – она стала планеристкой. Сколько увлекательных полетов, сколько света и радости ждало впереди!

Но через год началась война, и Маша добровольно отправилась на фронт. Лишь недавно нам удалось узнать о героической и трагической судьбе юной планеристки.

Еще одно усилие, прыжок через кювет, еще раз противный свист пуль над головой – спасена! Девушка в красноармейской пилотке и гимнастерке упала в густую рожь. Фашисты не преследовали беглянку. Невысокий, плотный гитлеровец в офицерском мундире, не целясь, несколько раз выстрелил в сторону ржаного поля и, опасливо оглянувшись, поспешил к стоявшей на большаке машине.

Моросил нудный, мелкий дождь. Несжатая рожь тоскливо клонилась к земле. Маша долго лежала на примятых стеблях. Одежда промокла, в груди горело, губы пересохли...

Почти неделю после разгрома полка столичных ополченцев пробиралась Маша Порываева по смоленской дороге к Москве. Шли втроем. Одного из Машиных товарищей – застенчивого юношу лет восемнадцати – звали Михаилом. Второму ополченцу, бывшему балтийскому моряку Петру Васильевичу, перевалило за сорок. Был он сутуловат, широк в плечах. Идти ему было тяжело: в последнем бою пуля навылет пробила левое плечо.

Шли по ночам. Днем прятались по перелескам и в заброшенных домах. В это утро остановились в полуразвалившемся сарае вблизи большака. Петр Васильевич первым услышал у дверей голоса фашистов, но было уже поздно.

– Вставайт! Шнель! Шнель! .Очевидно, фашисты зашли в сарай случайно – на дороге маячила их машина, застрявшая в грязи.

Понукаемые гитлеровцами, ополченцы вытащили «оппель». Офицер осклабился:

– Москва – капут!

И дважды выстрелил в Петра Васильевича. Потом взял на прицел Порываеву.

– Беги, Маша! – заслонив ее грудью, крикнул Михаил.

...Маша лежала, прижавшись к земле, и в голове, как в калейдоскопе, мелькали картины недавнего прошлого. Тесная комнатушка на Домниковке. В углу, завесившись одеялом, она учит уроки, а рядом бубнит двоюродный братишка: «Маш, а Маш, расскажи еще про Чкалова...» Вот она бежит по полю к своему планеру... Взлет, голубое небо вокруг, Москва под крылом... Кажется, как давно это было!..

Двое суток шла Порываева, обходя стороной встречавшиеся на пути селения. Распухли ноги. На третьи сутки под вечер Маша зашла в большой дом на окраине какой-то деревни. Попросила хлеба. Но хозяин с лицом кирпичного оттенка вытолкал за дверь. Стало горько до слез. Не таясь, пошла по улице к зданию школы.

Каменное здание в сумерках показалось огромным. На турнике физкультурного городка что-то висело. Подойдя, Маша отпрянула назад. В петле покачивался труп женщины.

– Учителька наша! – Оглянувшись, Маша увидела курносую девочку. – Как только стемнеет, идите вон туда, дедушка Никанор наказывал. Вон в тот дом в садике...

Девчушка махнула рукой в сторону реки и исчезла так же внезапно, как появилась.

Две ночи отдыхала Порываева у старого пасечника. Никанор Иванович предлагал ей остаться на житье у его сестры в соседнем селе. Но Маша твердо решила пробираться к Москве.

Уже опадали, кружась на ветру, золотые листья. Уже по утрам легкий мороз серебрил поля. А Маша все шла и шла, переплывала реки, пробиралась болотами, сутками, голодная, пряталась в густых зарослях орешника. Однажды у линии фронта ее обнаружил вражеский дозор, преследовали . с собаками. Но девушке удалось спастись.

Исхудавшая, почерневшая, переступила Маша порог родного дома...

Однако отдыхала она недолго. Нужно было рассчитаться с врагом за пепел и слезы, за расстрелянных Мишу и Петра Васильевича, за учительницу, повешенную на школьном турнике. Маша попросилась на работу во вражеский тыл.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.